Поэзия К.Ф. Рылеева

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Его творческая жизнь продолжалась недолго - с первых ученических опытов 1817-1819 гг. до последнего стихотворения (начало 1826), написанного в Петропавловской крепости.
Широкая известность пришла к Рылееву после публикации оды-сатиры “К временщику” (1820), которая была написана во вполне традиционном духе, но отличалась смелым содержанием. Первоначально в поэзии Рылеева параллельно сосуществуют стихотворения разных жанров и стилей - оды и элегии. Над Рылеевым тяготеют “правила” тогдашних пиитик. Гражданская и личная темы еще не смешиваются, хотя ода, например, приобретает новый строй. Ее темой становится не прославление монарха, не воинская доблесть, как это было в лирике XVIII в., а обычная гражданская служба.
Особенность лирики Рылеева заключается в том, что он не только наследует традиции гражданской поэзии прошлого столетия, но и усваивает достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова, в частности поэтический стиль Жуковского, используя те же устойчивые стиховые формулы.
Постепенно, однако, гражданская и интимная струи в лирике поэта начинают пересекаться: элегии и послания включают гражданские мотивы, а ода и сатира проникаются личными настроениями. Жанры и стили начинают смешиваться. Иначе говоря, в гражданском, или социальном, течении русского романтизма происходят те же процессы, что и в психологическом течении. Герой элегий, посланий (жанров, которые традиционно посвящались описанию интимных переживаний) обогащается чертами общественного человека (“В.Н. Столыпиной”, “На смерть Бейрона”). Гражданские же страсти получают достоинство живых личных эмоций. Так рушатся жанровые перегородки, и жанровое мышление терпит значительный урон. Эта тенденция характерна для всей гражданской ветви русского романтизма.
Типично, например, стихотворение Рылеева “Я ль буду в роковое время…”. С одной стороны, в нем очевидны черты оды и сатиры - высокая лексика (“роковое время”, “гражданина сан”), знаковые отсылки к именам героев древности и современности (Брут, Риэго), презрительно-обличительные выражения (“изнеженное племя”), ораторская, декламационная интонация, рассчитанная на устное произношение, на публичную речь, обращенную к аудитории; с другой - проникнутое грустью элегическое размышление по поводу того, что молодое поколение не вступает на гражданское поприще.

Наиболее целеустремленно и полно своеобразие декабристской поэзии представлено в творчестве К. Ф. Рылеева (1795—1826).

Рылеев начал как подражатель Жуковского и Батюшкова и не избежал увлечения легкой поэзией. Его ранние стихотворные опыты — любовные элегии, дружеские послания, шарады и надписи — мало оригинальны. Первым стихотворением, обратившим на себя всеобщее внимание, была его знаменитая сатира «К временщику» (1820), направленная против всесильного тогда Аракчеева.

Портрет «временщика» был до того точен и страшен, что Аракчеев предпочел себя не узнать. Только поэтому сатира и смогла появиться в печати. Стихотворение содержало прямую политическую угрозу. Рылеев призывал к действию, к уничтожению временщика. Избавить страну от «рока злого» может только новый Брут или Катон, и поэт открыто заявлял, что будет счастлив «прославить на лире» этого нового героя.

Огромная политическая смелость первого выступления Рылеева обнаруживала в нем будущего революционера. Свое политическое credo он формулирует в стихотворениях «А. П. Ермолову» (1821), «Александру I» (1821), «Видение» («Ода на день тезоименитства великого князя Александра Николаевича», 1823)и в посвященной А. С. Мордвинову оде «Гражданское мужество» (1823).

В качестве адресатов Рылеев выбирает царей (настоящего и будущего) и политических деятелей, т. е. лиц, которые по своему положению могут способствовать «общественному благу». В этом проявляется гражданственность стихотворений Рылеева, еще не члена тайного общества, но уже потенциального декабриста. Политическая доктрина его первых гражданских стихотворений связана с идеями просветительства XVIII в. — заботой о просвещении, «общей пользе», «святости закона».

С традициями XVIII в. связана и идея просвещенного монарха. Чтобы научиться быть царем, нужно прежде всего «чтить власть закона». Необходимость отстаивать закон — центральный момент оды «Гражданское мужество». Ораторский пафос оды, изложенная в ней программа гражданских доблестей утверждали образ идеального общественного деятеля.

Послание Ермолову отражает общее настроение передовых кругов, с волнением следивших за вспышками освободительного движения в Греции и Испании, когда казалось, что революционная волна подкатилась к границам России. То же самое подразумевает и поэтическая формула Рылеева «предназначенье века», которая обретает в его творчестве фразеологическую устойчивость. «Предназначенье века» — это стремление к свободе.

В послании «Александру I» и в «Видении» — это освободительная тенденция века вообще, в «Гражданине» (1824) она связывается уже с практическим участием в революционной борьбе. Несмотря на умеренность политической программы первых гражданских стихотворений Рылеева, их агитационное значение было велико.

Оно заключалось уже в самом факте выдвижения на первый план гражданской идеи, в их общей тенденции, наконец, в гражданственной, патриотической лексике и фразеологии, которая создавала лирическую тональность стихотворений и воплощала их основную эмоциональную тему: любовь к свободе, протест против угнетения.

В первых стихах Рылеева уже проявились его оппозиционные настроения и приверженность к гражданским традициям русской поэзии. Последнее демонстративно подчеркнуто его отношением к Гнедичу. В 1821 г. Рылеев обращается к Гнедичу с посланием, а через год посвящает ему свою программную думу «Державин».

Оба стихотворения тематически связаны со знаменитой речью Гнедича «О назначении поэта», произнесенной в «Вольном обществе любителей российской словесности» 13 июня 1821 г. Эта речь была ярко выраженной декларацией литературных принципов декабризма. В основе ее была идея высокой гражданской поэзии, призванной поднять дух современного молодого поколения.

В послании Гнедичу впервые появляется в лирике Рылеева обобщенный образ поэта-гражданина. В думе «Державин» этот образ развертывается как образ поэта-трибуна, поборника свободы и истины: «Он выше всех на свете благ Общественное благо ставил».

Реальный облик поэта Державина далеко не во всемсоответствовал этой характеристике. Но она полностью отвечала идейно-творческим устремлениям самого Рылеева, предельно точно охарактеризованным в его ставшем знаменитым стихе: «Я не поэт, а гражданин» («А. А. Бестужеву», 1825).

Открыто и не раз заявленным гражданским, политическим пафосом поэзии Рылеева определяется и ее жанровое своеобразие. Сперва пользуясь традиционными жанрами классицизма (ода, послание, сатира), Рылеев обновляет их тематику и стилистический строй. Затем создает совершенно оригинальный по его жанровым очертаниям поэтический цикл, названный самим поэтом «Думами».

Так именовались в украинском фольклоре песни исторического содержания. Их подобием и должны были стать, по замыслу Рылеева, его собственные думы. Но до того аналогичная попытка была предпринята польским поэтом Немцевичем, которого Рылеев назвал своим предшественником.

Думы Рылеева были написаны на протяжении 1821—1823 гг., печатались по отдельности в различных журналах и альманахах тех же лет и в 1825 г. вышли отдельным изданием.

Все думы Рылеева подчинены одному заданию: явить современникам поучительные примеры гражданских добродетелей их «предков» — известных деятелей отечественной истории. В их числе древнерусские князья, Ермак, Богдан Хмельницкий, Борис Годунов и Петр I, сподвижники Петра и др.

Некоторые думы написаны в форме лирического монолога исторического героя, другие — в форме лирического авторского воспоминания о его славных делах. Одна из них — «Смерть Ермака» — стала известной народной песней «Ревела буря, дождь шумел».

Рылеев не стремится объективно изобразить отдельные эпизоды русской истории или показать становление национального характера. Его задача — на исторических примерах дать образцы гражданской и патриотической доблести. Исторический сюжет подчиняется политическим задачам современности и насыщен аллюзиями. Герои дум излагают политическую программу поэта.

Поучения Ольги Святославу («Ольга на могиле Игоря») совпадают с наставлениями Екатерины II наследнику в оде «Видение»: монарх должен быть отцом для своих подданных, а «несправедливость власти» ведет к народным бедствиям и гибели властителя. Потомки осуждают Игоря, несмотря на его воинскую доблесть, потому что им двигало не стремление к славе отечества, а «к золоту алчба».

Наоборот, «святая мудрость» и правота правления смягчают приговор современников и потомства Борису Годунову. Он «страдалец», «несчастный», достойный не только проклятий, но и благословений. Даже преступление (убийство царевича Дмитрия) искупается заботой правителя об общественной пользе, о благе народа.

Для Рылеева важен не столько тот или иной исторический эпизод, сколько поведение героя в определенных условиях. Отсюдаиногда противоречия в оценке некоторых исторических событий, равно как и характеров исторических лиц. В думе «Петр Великий в Острогожске» Мазепа — потенциальный изменник, коварный лицемер, враг Петра и России. В поэме «Войнаровский» ее герой, соратник Мазепы, показан как защитник народа и родины.

Таким образом, думы откровенно служат агитации. Недаром в критических отзывах на них так часто фигурирует слово «цель». Рылеев избрал «целью возбуждать доблести сограждан подвигами предков», — писал о них А. Бестужев. «Цель» и «намерение» как непременное условие поэтической зрелости видел в них Вяземский. И это же слово «цель» повторил Пушкин: «Думы Рылеева и целят, а все невпопад».

Поиски способов активного воздействия на общество привели Рылеева к романтической поэме байронического толка. Первой и единственно законченной поэме Рылеева «Войнаровский» (1823—1824) предшествовал шумный успех «Кавказского пленника» (1820—1821) Пушкина.

Этот успех показывал, что жанр романтической поэмы был созвучным художественной потребности эпохи. К этому новому для русской поэзии стихотворному жанру Рылеев подошел уже в «Думах». В них уже проявились характерные для романтической поэмы тенденции к построению лирического повествования, сосредоточенного вокруг личности героя, его внутренних переживаний, которые доминируют над действием, окрашивают собою фабулу и самую обстановку рассказа и вместе с тем путем эмоционального отождествления как бы становятся лирическим выражением внутренней жизни поэта.

19 Одновременно «Думы» связаны и с поэтикой классицизма (ораторский пафос, «высокая» лексика, назидание). Обращаясь к романтической поэме и сознательно отталкиваясь от ее пушкинского образца, Рылеев ищет самостоятельный творческий путь. Разочарованному герою Байрона и Пушкина он противопоставил страдающего гражданина, борца с тиранией за права народа.

Исторические Войнаровский и Мазепа не соответствовали их образам, созданным Рылеевым, о чем прямо сказано в предпосланных поэме очерках (написаны А. А. Бестужевым и А. О. Корниловичем).

Патриотизм Войнаровского и Мазепы, их пламенные речи были выражением чувств автора поэмы, причем значительно более художественно совершенным, нежели в «Думах». Пушкинне мог принять навязчивой дидактичности, композиционного однообразия и антиисторизма дум, но после «Войнаровского» он писал: «С Рылеевым мирюсь — Войнаровский полон жизни»; «...слог его возмужал и становится истинно-повествовательным, чего у нас почти еще нет».

Каноны романтической поэмы требовали включения в нее местного колорита и нравов. Идя вслед за Пушкиным, Рылеев стремится к точности описаний. Уже в думе «Иван Сусанин» Рылеев вместо условного оссианического пейзажа дал конкретные детали крестьянского быта.

В «Войнаровском» описание природы также реалистично и естественно включает приметы местного колорита — описание быта далекой Сибири. Тема природы в поэме имеет самостоятельное значение и так же, как сюжетное действие, несет гражданственную нагрузку.

Это первая в русской литературе попытка дать описание «места» и «нравов» страшного края, невольного места жительства многих поколений русских вольнолюбцев, края, где ломались характеры, рушились надежды, терялась вера в себя и людей.

«Войнаровский» был окончен в первой половине 1824 г. В это время Рылеев — уже один из руководителей Северного общества. На совещании в декабре 1823 г. он внес предложение о создании агитационной литературы. Конституционные чаяния, выраженные в первых гражданских стихах, ушли в прошлое.

Энтузиазм руководителя, политическая активность Рылеева, его республиканские убеждения, практические предложения — все это находит выход в поэтическом творчестве.

В «Войнаровском» Рылееву пришлось подтягивать историю к современности, идеализировать вождей антинародного движения. Но в следующих своих замыслах Рылеев уже непосредственно обращается к освободительной борьбе украинского народа против польского владычества в конце XVI в.

Из всех неосуществленных замыслов Рылеева 1824—1825 гг., связанных с этой темой (поэмы «Мазепа» и «Наливайко», трагедии «Мазепа» и «Богдан Хмельницкий»), наиболее полно представлена сохранившимися рукописными набросками и печатными фрагментами поэма «Наливайко».

13 отрывков и программа поэмы позволяют судить, что Рылеев задумал поэму как широкое эпическое полотно с изображением быта и нравов Украины, враждующих религиозных групп, притеснения украинских крестьян поляками, наконец, народного восстания.

В романтическую поэму Рылеев вводит нового героя — предводителя казацкой вольницы. Любовный сюжет, обязательный в романтической поэме, исключается полностью, уступая место сюжету героическому — большому трагическому событию национальной истории. «Войнаровский» композиционно еще связан с думами.

Основная часть поэмы (после повествовательной экспозиции) строилась как монолог героя, таким образом все события преломлялись через его восприятие. В «Наливайко» Рылеев стремится к большей объективности изображения:монолог перемежается авторским повествованием, и повествование преобладает.

Вместе с тем эта поэма больше всех других произведений связана с практической деятельностью Рылеева-революционера. Войнаровский показан героем, исключенным из общественной жизни, лишенным возможности действовать. Наливайко — руководитель восстания и изображен в момент наивысшей политической активности.

Его образ впитал эмоциональный настрой декабристов в период перед восстанием, их готовность к борьбе и одновременно колебания, неуверенность в успехе. В знаменитой, известной нескольким поколениям революционеров «Исповеди» Наливайко говорит о неизбежной гибели тех, кто «первым восстает на утеснителей народа».

Психологическая аналогия была настолько точна, что друзья Рылеева в монологе Наливайко услышали предсказание своей собственной судьбы, а Рылеев повторил в разговоре с Н. Бестужевым слова Наливайко как собственное убеждение: «Верь мне, что каждый день убеждает меня в необходимости моих действий, в будущей погибели, которою мы должны купить нашу первую попытку для свободы России, и вместе с тем в необходимости примера для пробуждения спящих россиан».

Даже такой эпизод, намеченный в программе поэмы, — «он может бежать, но не хочет» — соответствовал поведению некоторых декабристов после разгрома восстания. Так, узнав, что начались аресты товарищей, друг Рылеева Александр Бестужев не захотел бежать и сам явился в Зимний дворец.

В программе поэмы Наливайко становится гетманом в результате народного восстания. Народ выступает как реальная сила истории, но восстание должно было закончиться поражением. Иное решение социального конфликта намечалось в трагедии Рылеева «Богдан Хмельницкий». Восстание, которое возглавил Богдан Хмельницкий, привело к освобождению украинского народа от политического и религиозного гнета Польши.

Признание народа реальной силой истории вызвало к жизни агитационные сатирические песни Рылеева и Бестужева, обращенные к народу.

Сатирическая песня, песня-пародия в это время — явление распространенное. Достаточно вспомнить пушкинский ноэль («Ура, в Россию скачет»), который, по свидетельству декабристов, «распевался чуть ли не на улице». До нас дошло 12 песен, написанных Рылеевым и Бестужевым, иногда, по-видимому, в соавторстве и с другими декабристами. Агитационное значение этих песен было признано даже Верховным судом: их сочинение было поставлено авторам в вину наряду с покушением на цареубийство.

Имитация крестьянских или солдатских простонародных песен была живой, увлекательной, доступной для масс и потому действенной публицистикой. В песнях выражено конкретноепредставление о народных бедствиях. Здесь говорилось о бесправии народа, о взяточничестве в судах, о царских поборах, бессмысленной шагистике в армии и о том, что людьми торгуют, «как скотами».

Включая в разудалый мотив рассказ о дворцовых переворотах, о свержении Петра III и «курносого злодея» Павла I, песни внушали мысль о необходимости уничтожения царской фамилии во имя интересов грядущей революции.

Конечно, декабристы, в том числе и Рылеев, оставались на позициях дворянской революционности и не собирались привлекать к восстанию народ, но они стремились донести до народных масс свою программу и лозунги. Поиски доходчивой формы и общего с народом языка были характерными для Рылеева — руководителя тайного общества, поэта и гражданина.

Отчетливей всего гражданская позиция Рылеева-борца выражена в стихотворении «Я ль буду в роковое время», написанном уже незадолго перед восстанием. Рылеев заклеймил гражданственную несостоятельность тех современников, кто не постиг «предназначенья века» и стоит в стороне от общественной борьбы.

«Изнеженному племени переродившихся славян», так непохожему на героев дум, противостоит голос автора, мужественного и страстного человека, своей жизнью доказавшего право обличать современников.

Последние три стихотворения написаны Рылеевым уже в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, когда сам Рылеев оказался в ситуации, которую так часто избирал для своих героев. В одном из них («Мне тошно здесь, как на чужбине», 1826) мотив обреченности (уже не как предчувствие, а как ожидание смерти) сочетается со смирением и раскаянием.

Это следствие той депрессии, которая овладела им в начале следствия. Но в последнем стихотворении («О милый друг, как внятен голос твой», 1826) сквозь библейский колорит его проступают те самые настроения, которыми поэт наделял своих героев — Михаила Тверского, Артамона Матвеева, Наливайко.

Мотив жертвенности сочетается с историческим оптимизмом и сознанием, что и борьба и смерть автора стихотворения не будут напрасными. Дальнейшая история революционной борьбы подтвердила жизненность дела Рылеева, а его поэзия оказалась значительной для последующей истории русской литературы.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Его творческая жизнь продолжалась недолго – с первых ученических опытов 1817–1819 гг. до последнего стихотворения (начало 1826), написанного в Петропавловской крепости.

Широкая известность пришла к Рылееву после публикации оды-сатиры «К временщику» (1820), которая была написана во вполне традиционном духе, но отличалась смелым содержанием. Первоначально в поэзии Рылеева параллельно сосуществуют стихотворения разных жанров и стилей – оды и элегии. Над Рылеевым тяготеют «правила» тогдашних пиитик. Гражданская и личная темы еще не смешиваются, хотя ода, например, приобретает новый строй. Ее темой становится не прославление монарха, не воинская доблесть, как это было в лирике XVIII в., а обычная гражданская служба.

Особенность лирики Рылеева заключается в том, что он не только наследует традиции гражданской поэзии прошлого столетия, но и усваивает достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова, в частности поэтический стиль Жуковского, используя те же устойчивые стиховые формулы.

Постепенно, однако, гражданская и интимная струи в лирике поэта начинают пересекаться: элегии и послания включают гражданские мотивы, а ода и сатира проникаются личными настроениями. Жанры и стили начинают смешиваться. Иначе говоря, в гражданском, или социальном, течении русского романтизма происходят те же процессы, что и в психологическом течении. Герой элегий, посланий (жанров, которые традиционно посвящались описанию интимных переживаний) обогащается чертами общественного человека («В.Н. Столыпиной», «На смерть Бейрона 53 »). Гражданские же страсти получают достоинство живых личных эмоций. Так рушатся жанровые перегородки, и жанровое мышление терпит значительный урон. Эта тенденция характерна для всей гражданской ветви русского романтизма.

Типично, например, стихотворение Рылеева «Я ль буду в роковое время…». С одной стороны, в нем очевидны черты оды и сатиры – высокая лексика («роковое время», «гражданина сан»), знаковые отсылки к именам героев древности и современности (Брут, Риэго), презрительно-обличительные выражения («изнеженное племя»), ораторская, декламационная интонация, рассчитанная на устное произношение, на публичную речь, обращенную к аудитории; с другой – проникнутое грустью элегическое размышление по поводу того, что молодое поколение не вступает на гражданское поприще.

Думы

С 1821 г. в творчестве Рылеева начинает складываться новый для русской литературы жанр – думы, лироэпического произведения, сходного с балладой, основанного на реальных исторических событиях, преданиях, лишенных, однако, фантастики. Рылеев особенно обращал внимание своих читателей на то, что дума – изобретение славянской поэзии, что в качестве фольклорного жанра она существовала давно на Украине и в Польше. В предисловии к своему сборнику «Думы» он писал: «Дума – старинное наследие от южных братьев наших, наше русское, родное изобретение. Поляки заняли ее от нас. Еще до сих пор украинцы поют думы о героях своих: Дорошенке, Нечае, Сагайдачном, Палее, и самому Мазепе приписывается сочинение одной из них» 54 . В начале XIX в. этот жанр народной поэзии получил распространение в литературе. Его ввел в литературу польский поэт Немцевич, на которого Рылеев сослался в том же предисловии. Однако не только фольклор стал единственной традицией, повлиявшей на литературный жанр думы. В думе можно различить признаки медитативной и исторической (эпической) элегии, оды, гимна и др.

Первую думу – «Курбский» (1821) поэт опубликовал с подзаголовком «элегия», и лишь начиная с «Артемона Матвеева» появляется новое жанровое определение – дума. Сходство с элегией видели в произведениях Рылеева многие его современники. Так, Белинский писал, что «дума есть тризна историческому событию или просто песня исторического содержания. Дума почти то же, что эпическая элегия» 55 . Критик П.А. Плетнев определил новый жанр как «лирический рассказ какого-нибудь события» 56 . Исторические события осмыслены в думах Рылеева в лирическом ключе: поэт сосредоточен на выражении внутреннего состояния исторической личности, как правило, в какой-либо кульминационный момент жизни.

Композиционно дума разделяется на две части – жизнеописание в нравственный урок, который следует из этого жизнеописания. В думе соединены два начала – эпическое и лирическое, агиографическое и агитационное. Из них главное – лирическое, агитационное, а жизнеописание (агиография) играет подчиненную роль.

Почти все думы, как отметил Пушкин, строятся по одному плану: сначала дается пейзаж, местный или исторический, который подготавливает появление героя; затем с помощью портрета выводится герой и тут же произносит речь; из нее становится известной предыстория героя и нынешнее его душевное состояние; далее следует урок-обобщение. Так как композиция почти всех дум одинакова, то Пушкин назвал Рылеева «планщиком» 57 , имея в виду рациональность и слабость художественного изобретения. По мнению Пушкина, все думы происходят от немецкого слова dumm (глупый).

В задачу Рылеева входило дать широкую панораму исторической жизни и создать монументальные образы исторических героев, но поэт решал ее в субъективно-психологическом, лирическом плане. Цель его – возбудить высоким героическим примером патриотизм и вольнолюбие современников. Достоверное изображение истории и жизни героев отходило при этом на второй план.

Для того чтобы рассказать о жизни героя, Рылеев обращался к возвышенному языку гражданской поэзии XVIII – начала XIX в., а для передачи чувств героя – к поэтической стилистике Жуковского (см., например, в думе «Наталья Долгорукая»: «Судьба отраду мне дала В моем изгнании унылом…», «И в душу, сжатую тоской, Невольно проливала сладость»).

Психологическое состояние героев, особенно в портрете, почти всегда одинаково: герой изображен не иначе, как с думой на челе, у него одни и те же позы и жесты. Герои Рылеева чаще всего сидят, и даже когда их приводят на казнь, они тут же садятся. Обстановка, в которой находится герой, – подземелье или темница.

Поскольку в думах поэт изображал исторических личностей, то перед ним встала проблема воплощения национально-исторического характера – одна из центральных и в романтизме, и в литературе того времени вообще. Субъективно Рылеев вовсе не собирался покушаться на точность исторических фактов и «подправлять» дух истории. Больше того, он стремился к соблюдению исторической правды и опирался на «Историю государства Российского» Карамзина. Для исторической убедительности он привлек историка П.М. Строева, который написал большинство предисловий-комментариев к думам. И все-таки это не спасло Рылеева от слишком вольного взгляда на историю, от своеобразного, хотя и ненамеренного, романтически-декабристского антиисторизма.

^

Жанр думы и понятие о романтическом историзме декабристов

Как романтик, Рылеев поставил в центр национальной истории личность патриота свободолюбца. История, с его точки зрения, – борьба вольнолюбцев с тиранами. Конфликт между приверженцами свободы и деспотами (тиранами) – двигатель истории. Силы, которые участвуют в конфликте, никогда не исчезают и не изменяются. Рылеев и декабристы не согласны с Карамзиным, утверждавшим, что прошедший век, уйдя из истории, никогда не возвращается в тех же самых формах. Если бы это было так, решили декабристы и Рылеев в том числе, то распалась бы связь времен, и патриотизм и вольнолюбие никогда не возникли бы вновь, ибо они лишились бы родительской почвы. Вследствие этого вольнолюбие и патриотизм как чувства не только свойственны, например, XII и XIX вв., но и одинаковы. Историческое лицо любого минувшего века приравнивается к декабристу по своим мыслям и чувствам (княгиня Ольга мыслит по-декабристски, рассуждая о «несправедливости власти», воины Димитрия Донского горят желанием сразиться «за вольность, правду и закон», Волынский – воплощение гражданского мужества). Отсюда ясно, что, желая быть верным истории и исторически точным, Рылеев, независимо от личных намерений, нарушал историческую правду. Его исторические герои мыслили декабристскими понятиями и категориями: патриотизм и вольнолюбие героев и автора ничем не различались. А это значит, что он пытался сделать своих героев одновременно такими, какими они были в истории, и своими современниками, ставя тем самым перед собой противоречащие и, следовательно, невыполнимые задачи.

Рылеевский антиисторизм вызвал решительное возражение Пушкина. По поводу допущенного поэтом-декабристом анахронизма (в думе «Олег Вещий» герой Рылеева повесил свой щит с гербом России на врата Царьграда) Пушкин, указывая на историческую ошибку, писал: «…во время Олега герба русского не было – а двуглавый орел есть герб византийский и значит разделение империи на Западную и Восточную…» 58 . Пушкин хорошо понял Рылеева, который хотел оттенить патриотизм Олега, но не простил нарушения исторической достоверности.

Таким образом, в думах не был художественно воссоздан национально-исторический характер. Однако развитие Рылеева как поэта шло в этом направлении: в думах «Иван Сусанин» и «Петр Великий в Острогожске» был заметно усилен эпический момент. Поэт совершенствовал передачу национального колорита, добиваясь большей точности в описании обстановки («косящето окно» и другие детали), крепче стал и его повествовательный слог. И Пушкин сразу же откликнулся на эти сдвиги в поэзии Рылеева, отметив думы «Иван Сусанин», «Петр Великий в Острогожске» и поэму «Войнаровский», в которой он, не приняв общего замысла и характера исторических лиц, в особенности Мазепы, оценил усилия Рылеева в области стихотворного повествования.

^

Поэма «Войнаровский»

Поэма – один из самых популярных жанров романтизма, в том числе гражданского, или социального. Декабристская поэма была вехой в истории жанра и воспринималась на фоне южных романтических поэм Пушкина. Наиболее охотно в декабристской поэме разрабатывалась историческая тема, представленная Катениным («Песнь о первом сражении русских с татарами на реке Калке под предводительством Галицкого Мстислава Мстиславовича Храброго»), Ф. Глинкой («Карелия»), Кюхельбекером («Юрий и Ксения»), А. Бестужевым («Андрей, князь Переяславский»), А. Одоевским («Василько»). В этом ряду стоит и поэма Рылеева «Войнаровский».

Поэма Рылеева «Войнаровский» (1825) была написана в духе романтических поэм Байрона и Пушкина 59 . В основе романтической поэмы лежат параллелизм картин природы, бурной или умиротворенной, и переживаний изгнанника-героя, исключительность которого подчеркнута его одиночеством. Поэма развивалась через цепь эпизодов и монологические речи героя. Роль женских персонажей по сравнению с героем всегда ослаблена.

Современники отмечали, что характеристики героев и некоторые эпизоды сходны с характеристиками персонажей и сценами из поэм Байрона «Гяур», «Мазепа», «Корсар» и «Паризина». Несомненен также и учет Рылеевым пушкинских поэм «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан», написанных значительно раньше.

Поэма Рылеева стала одной из ярких страниц в развитии жанра. Это объясняется несколькими обстоятельствами.

Во-первых, любовный сюжет, столь важный для романтической поэмы, отодвинут на второй план и заметно приглушен. Любовная коллизия в поэме отсутствует: между героем и его возлюбленной нет никаких конфликтов. Жена Войнаровского добровольно едет за мужем в ссылку.

Во-вторых, поэма отличалась точным и подробным воспроизведением картин сибирского пейзажа и сибирского быта, открывая русскому читателю во многом неизвестный ему природный и бытовой уклад. Рылеев советовался с декабристом В.И. Штейнгелем о предметности нарисованных картин. Вместе с тем суровая сибирская природы и жизнь не чужды изгнаннику: они соответствовали его мятежному духу («Мне был отраден шум лесов, Отрадно было мне ненастье, И бури вой, и плеск валов»). Герой был непосредственно соотнесен с родственной его настроениям природной стихией и вступил с ней в сложные отношения.

В-третьих, и это самое главное: своеобразие рылеевской поэмы состоит в необычной мотивировке изгнания. В романтической поэме мотивировка отчуждения героя, как правило, остается двойственной, не совсем ясной или таинственной. В Сибири Войнаровский оказался не по собственной воле, не вследствие разочарования и не в роли искателя приключений. Он – политический ссыльный, и его пребывание в Сибири носит вынужденный характер, определяемый обстоятельствами его трагической жизни. В точном указании причин изгнания – новаторство Рылеева. Это одновременно конкретизировало и сужало мотивировку романтического отчуждения.

Наконец, в-четвертых, сюжет поэмы связан с историческими событиями. Поэт намеревался подчеркнуть масштабность и драматизм личных судеб героев – Мазепы, Войнаровского и его жены, их вольнолюбие и патриотизм. Как романтический герой, Войнаровский двойствен: он изображен тираноборцем, жаждущим национальной независимости, и пленником рока («Мне так сулил жестокий рок»).

Отсюда проистекают колебания Войнаровского в оценке Мазепы – самого романтического лица в поэме.

В одной стороны, Войнаровский верой и правдой служил Мазепе:
Мы в нем главу народа чтили,

Мы обожали в нем отца,

Мы в нем отечество любили.
С другой же – мотивы, заставившие Мазепу выступить против Петра, неизвестны или не полностью известны Войнаровскому:
Не знаю я, хотел ли он

Спасти от бед народ Украйны,

Это противоречие реализуется в характере – гражданская страсть, направленная на вполне конкретные действия, совмещается с признанием власти вне личных обстоятельств, которые в конечном итоге оказываются решающими.

Оставаясь до конца тираноборцем, Войнаровский чувствует свою подверженность каким-то неясным для него роковым силам. Конкретизация мотивировки изгнания получает, таким образом, более широкий и многообъемлющий смысл.

Личность Войнаровского в поэме значительно идеализирована и эмоционально приподнята. С исторической точки зрения Войнаровский – изменник. Он, как и Мазепа, хотел отделить Украину от России, переметнулся к врагам Петра I и получал чины и награды то от польских магнатов, то от шведского короля Карла XII.

Катенин искренне удивился рылеевской трактовке Войнаровского, попытке сделать из него «какого-то Катона». Историческая правда была не на стороне Мазепы и Войнаровского, а на стороне Петра I. Пушкин в «Полтаве» восстановил поэтическую и историческую справедливость. В поэме же Рылеева Войнаровский – республиканец и тираноборец. Он говорит о себе: «Чтить Брута с детства я привык».

Творческий замысел Рылеева был изначально противоречив: если бы поэт остался на исторической почве, то Войнаровский не мог бы стать высоким героем, потому что его характер и поступки исключали идеализацию, а романтически приподнятое изображение изменника неминуемо вело, в свою очередь, к искажению истории. Поэт, очевидно, сознавал вставшую перед ним трудность и пытался ее преодолеть.

Образ Войнаровского у Рылеева раздвоился: с одной стороны, Войнаровский изображен лично честным и не посвященным в замыслы Мазепы. Он не может нести ответственность за тайные намерения изменника, поскольку они ему не известны. С другой стороны, Рылеев связывает Войнаровского с исторически несправедливым общественным движением, и герой в ссылке задумывается над реальным содержанием своей деятельности, пытаясь понять, был ли он игрушкой в руках Мазепы или сподвижником гетмана. Это позволяет поэту сохранить высокий образ героя и одновременно показать Войнаровского на духовном распутье. В отличие от томящихся в тюрьме или в изгнании героев дум, которые остаются цельными личностями, нисколько не сомневаются в правоте своего дела и в уважении потомства, ссыльный Войнаровский уже не вполне убежден в своей справедливости, да и умирает он без всякой надежды на народную память, потерянный и забытый.

Между вольнолюбивыми тирадами Войнаровского и его поступками нет расхождения – он служил идее, страсти, но подлинный смысл повстанческого движения, к которому он примкнул, ему недоступен. Политическая ссылка – закономерный удел героя, связавшего свою жизнь с изменником Мазепой.

Приглушая любовный сюжет, Рылеев выдвигает на первый план общественные мотивы поведения героя, его гражданские чувства. Драматизм поэмы заключен в том, что герой-тираноборец, в искреннем и убежденном свободолюбия которого автор не сомневается, поставлен в обстоятельства, заставляющие его оценить прожитую жизнь. Так в поэму Рылеева входит друг свободы и страдалец, мужественно несущий свой крест, пламенный борец против самовластья и размышляющий, анализирующий свои действия мученик. Войнаровский не упрекает себя за свои чувства. И в ссылке он держится тех же убеждений, что и на воле. Он сильный, мужественный человек, предпочитающий мучения самоубийству. Вся его душа по-прежнему обращена к родному краю. Он мечтает о свободе отчизны и жаждет видеть ее счастливой. Однако в размышления Войнаровского постоянно врываются колебания и сомнения. Они касаются прежде всего вражды Мазепы и Петра, деятельности гетмана и русского царя. До своего последнего часа Войнаровский не знает, кого нашла в Петре его родина – врага или друга, как не понимает он и тайных намерений Мазепы. Но это означает, что Войнаровскому не ясен смысл собственной жизни: если Мазепой руководили тщеславие, личная корысть, если он хотел «воздвигнуть трон», то, следовательно, Войнаровский стал участником неправого дела, если же Мазепа – герой, то жизнь Войнаровского не пропала даром.

Вспоминая о своем прошлом, рассказывая о нем историку Миллеру (большая часть поэмы – монолог Войнаровского), он живо рисует картины, события, эпизоды, встречи, цель которых – оправдаться перед собой и будущим, объяснить свои поступки, свое душевное состояние, утвердить чистоту своих помыслов и преданность общественному благу. Но те же картины и события побуждают Рылеева иначе осветить героя и внести убедительные поправки в его декларации.

Поэт не скрывает слабости Войнаровского. Гражданская страсть заполнила всю душу героя, но он вынужден признать, что многое не понял в исторических событиях, хотя и был их непосредственным и активным действующим лицом. Войнаровский несколько раз говорит о своей слепоте и заблуждениях:
Мазепе предался я слепо…<…>

Ах, может, был я в заблужденье,

Кипящей ревностью горя, -

Но я в слепом ожесточенье

Тираном почитал царя…

Быть может, увлеченный страстью,

Не мог я цену дать ему

И относил то к самовластью,

Что свет отнес к его уму.
Свою беседу с Мазепой Войнаровский называет «роковой» и считает ее началом выпавших на его долю бед, а «нрав» самого «вождя» «хитрым». Он и теперь, в ссылке, недоумевает о подлинных мотивах предательства Мазепы, который был для него героем:
Мы в нем главу народа чтили,

Мы обожали в нем отца,

Мы в нем отечество любили.

Не знаю я, хотел ли он

Спасти от бед народ Украйны

Иль в ней себе воздвигнуть трон, -

Мне гетман не открыл сей тайны.

Ко праву хитрого вождя

Успел я в десять лет привыкнуть;

Но никогда не в силах я

Был замыслов его проникнуть.

Он скрытен был от юных дней,

И, странник, повторю: не знаю,

Что в глубине души своей

Готовил он родному краю.
Между тем выразительные картины, всплывающие в памяти Войнаровского, подтверждают его сомнения, хотя истина постоянно ускользает от героя. Народ, чье благо Войнаровский ставит превыше всего, клеймит Мазепу.

Пленный батуринец смело бросает в лицо изменнику:
Народ Петра благословлял

И, радуясь победе славной,

На стогнах шумно пировал;

Тебя ж, Мазепа, как Иуду,

Клянут украинцы повсюду;

Дворец твой, взятый на копье,

Был предан нам на расхищенье,

И имя славное твое

Теперь – и брань и поношенье!
Рисуя последние дни Мазепы, Войнаровский вспоминает об угрызениях нечистой совести гетмана, перед взором которого являлись тени несчастных жертв: Кочубея, его жены, дочери, Искры. Он видит палача, дрожит «от страху», в его душу входит «ужас». И сам Войнаровский часто погружен в «думу смутную», ему тоже свойственна «борьба души». Так Рылеев, вопреки рассказам Войнаровского, частично восстанавливает историческую правду. Поэт сочувствует мятежному герою-тираноборцу и патриоту, но он понимает, что гражданские чувства, переполняющие Войнаровского, не избавили его от поражения. Рылеев, таким образом, наделяет героя некоторыми слабостями. Он признает возможность личного заблуждения Войнаровского.

Однако собственно художественное задание Рылеева расходилось с этим выводом. Основная цель поэта состояла в создании героического характера. Бескорыстие и личная честность в глазах поэта оправдывали Войнаровского, оставшегося непримиримым борцом против тирании. С героя снималась историческая и личная вина. Рылеев перелагал ответственность с Войнаровского на изменчивость, превратность судьбы, на ее необъяснимые законы. В его поэме, как и в думах, содержание истории составляла борьба тираноборцев и патриотов с самовластьем. Поэтому Петр, Мазепа и Войнаровский изображались односторонне. Петр в поэме Рылеева – только тиран, а Мазепа и Войнаровский – свободолюбцы, выступающие против деспотизма. Между тем содержание реального, исторического конфликта было неизмеримо сложнее. Мазепа и Войнаровский действовали вполне сознательно и не олицетворяли собой гражданскую доблесть. Поэтизация героя, которому приписаны в поэме свободолюбие, патриотизм, демонические черты, придающие ему значительность и возвышающие его, вступала в противоречие с исторически правдивым его изображением.

Декабристская романтическая поэма отличалась остротой конфликта – психологического и гражданского, неминуемо приводившего к катастрофе. Это характеризовало действительность, в которой погибали благородные, чистые духом герои, не обретавшие счастья.

Поэма обнаружила в процессе эволюции тяготение к эпичности, к жанру повести в стихах, свидетельством чему было укрепление повествовательного стиля в поэме «Войнаровский».

Его заметил и одобрил Пушкин, особенно похвалив Рылеева за «размашку в слоге». Пушкин увидел в этом отход Рылеева от субъективно-лирической манеры письма. В романтической поэме, как правило, господствовал единый лирический тон, события окрашивались авторской лирикой и не представляли для автора самостоятельного интереса. Рылеев нарушил эту традицию и тем способствовал созданию стиховых и стилистических форм для объективного изображения. Его поэтические искания отвечали раздумьям Пушкина и потребностям развития русской литературы.

^

Поэзия А.И. Одоевского

Особое место среди лироэпических произведений на темы русской истории занимают стихотворения Александра Ивановича Одоевского – поэта-декабриста младшего поколения, чей поэтический дар проявился в наибольшей степени уже после 1825 г. Не известна точная последовательность создания таких стихотворений, как «Зосима», «Неведомая странница», «Старица-пророчица», «Кутья», известно лишь, что написаны они в 1829–1830 гг. По хронологии описываемых событий стихотворения относятся ко времени Ивана III и Ивана IV и прослеживают почти все этапы развития отношений Новгорода и Москвы в эту эпоху. В «Зосиме» новгородцы не предполагают о скорой гибели, шумно пируют у Марфы Посадницы, заносчиво судят о Москве, лишь один герой – Зосима предвидит падение города. В «Старице-пророчице» Одоевский рисует битву войск Ивана III с новгородцами, которая заканчивается поражением новгородцев. Стихотворение «Неведомая странница» описывает изгнание из Новгорода последних противников московского царя. События «Кутьи» относятся к эпохе Ивана Грозного. Стихотворение продолжает тему гибели Новгорода, завершает все предшествующие события, изображая картину злодеяний Грозного.

Стихотворения «Зосима», «Старица-пророчица», «Неведомая странница», «Кутья», как правило, называют балладами. Они действительно относятся к этому жанру, но имеют своеобразные черты. Главная из них – неразвитость внешнего действия. Обычно действие баллад активно, герой включается в жизненные бурные события. А что происходит в «Зосиме»? Одни пируют, другой не принимает участия в пире, а затем предсказывает гибель пирующих. В «Кутье» царит тишина, все действие сведено к одному эпизоду – Грозный принимает у себя новгородских изгнанников, справляет тризну; новгородцы сидят за столом, а Грозный ставит на стол кутью. Для исторических баллад Одоевского характерно изображение событий до и после кульминационного момента, поэт выбирает трудный для изображения психологический момент перед битвой, перед гибелью, казнью. По сути ничего не происходит в балладе «Кутья», но Одоевский строит балладу так, что читателя не покидает чувство тревоги. В первых строках сразу задается тон повествования – «Грозный злобно потешается В белокаменной Москве». Далее – сравнение Грозного с радушным хозяином, который принимает в гостях своих кровных братьев, обостряет понимание надвигающегося зла, фольклорные приемы отрицательного параллелизма, повтора с нарастанием в еще большей степени способствуют этому.

В этом небольшом по объему произведении поэту удалось исторически точно очертить характер самодержца: царь не только зол, жесток, но он и лицедей, потешающийся над жертвой. Вместе с тем баллада Одоевского не лишена аллюзионности: сквозь исторический рисунок просвечивают современные поэту события. Одоевский рассчитывал, что гибель вечевых республик будет сопоставлена с разгромом декабристов, изображение Ивана Грозного соотнесено с Николаем I.

В целом для баллады Одоевского характерны неразвитость внешнего действия и внутренний драматизм, постоянные приемы (включение видений), аллюзионность, создание символических образов (София, Кутья). В дальнейшем развитии русской поэзии баллада отчасти развивалась и в этом направлении.

^

Художественная проза декабристов

Наиболее популярными жанрами декабристской художественной прозы в начале XIX в. были повести, путешествия и очерки. В жанре путешествия значительным памятником прозы декабристов были «Письма русского офицера» Ф.Н. Глинки. В своем повествовании он ориентировался на «Письма русского путешественника» Карамзина. Его путешествие было по своему типу «смешанным» – познавательным и художественным. Большое место в нем уделено фактическим сведениям.

Первая часть книги (в «Письмах…» всего 8 частей) описывает военные действия 1805–1807 гг., рассказывает о Польше, Австрии, Венгрии – странах, в которых побывал офицер. Вторая и третья части описывают поездки Глинки по России, по Смоленской, Тверской, Московской, Киевской губерниям и охватывают период 1807–1811 гг. Последние же части рассказывают о событиях 1812–1815 гг. Цель, которую ставил перед собой автор, состояла не только в описании увиденного, но и в воспитании патриотизма, в ознакомлении с народными русскими обычаями, в рассказах о русских талантах. «Я старался рассматривать людей в их различных состояниях: гостил в палатах и жил в хижинах. Но там и тут главною целию моею было наблюдение нравов, обычаев, коренных добродетелей и наносных пороков», – признавался автор. В отличие от сентиментальных путешествий начала XIX в. в путешествии Глинки весьма скупо рассказывается о самом авторе, который выступает активным участником событий, а не простым наблюдателем.

Продолжают традицию декабристского путешествия «Записки о Голландии 1815 года» Н. Бестужева, «О Новой Земле» Н.А. Чижова (1823), «Отрывки о Кавказе» А.И. Якубовича (1825), «Поездка в Ревель» А. Бестужева (1821), «Путешествия по Германии и Франции» В.К. Кюхельбекера (1820–1821; опубл. 1824–1825) и др.

Жанр путешествия связан с очерковой литературой. Однако очерк развивался в прозе декабристов и как самостоятельный жанр. К романтическим очеркам относятся «Листок из дневника гвардейского офицера» А. Бестужева, «Толбухинский маяк», «Об удовольствиях на море», «Гибралтар» Н. Бестужева и др.

Самым популярным прозаическим жанром была повесть, которая обращалась либо к историческому материалу, либо к материалу современному. «Зачинщиком русской повести» (Белинский) был А.А. Бестужев-Марлинский. Он испробовал разные формы романтической повести – светскую («Фрегат «Надежда»», «Испытание»), фантастическую («Латник», «Страшное гаданье»), кавказскую, «восточную» («Аммалат-Бек», «Мулла Нур»), историческую («Гедеон», «Роман и Ольга», «Изменник», «Наезды», «Замок Венден», «Замок Эйзен», «Замок Нейгаузен», «Ревельский турнир») 60 .

^

Драматургия декабристов

Драматургические жанры были менее популярны в декабристской литературе, нежели жанры лирические и прозаические, и влияние декабристов-драматургов на развитие русского театра не столь велико. Исключение представляет П.А. Катенин, жизнь которого была связана с театром – он был и режиссером, и театральным критиком, и автором пьес. Но, в основном, Катенин-драматург известен как переводчик иностранных, чаще всего французских, пьес (Расина, Корнеля и др.). Одно из ярких драматических произведений Катенина, в котором выразились гражданские устремления автора, – стихотворный «Отрывок из Корнелиева «Цинны»» («Рассказ Цинны»; 1818). Отрывок представляет собой вольное переложение монолога Цинны из первого действия трагедии Корнеля с одноименным названием. Декабрист вольно подошел к трактовке сюжета пьесы французского классициста. Так, римский император Август, против которого направлен заговор Цинны, для Корнеля был добродетельным героем, а Цинна – злодеем и лицемером. Под пером Катенина история преображается: Цинна действует как герой, а дело заговора против монархии рассмотрено как желательное и законное. В «Отрывке» угадываются события заговора против Александра I, когда предполагалось убить царя во время богослужения в Архангельском соборе.

Оригинальной пьесой Катенина является трагедия «Андромаха» (1809–1818). Она продолжает традицию классицизма. Трагедия состоит из пяти актов, в ней строго выдержаны три единства, она написана александрийским стихом. Драматург проявил себя в этой пьесе новатором, пытавшимся постичь своеобразие античного мира и отказавшимся от условности изображения. Историческим источником, из которого Катенин черпал понимание античной эпохи, были произведения Гомера. Античные герои пьесы не осовременены Катениным, в них нет обычной для драматургии этого времени галантности, а, напротив, они грубы и подчас беспощадны. К сожалению, 1810-е гг. она поставлена не была, а когда в 1827 г. появилась на сцене, то воспринималась уже как архаичная и прошла незамеченной современниками.

Другим оригинальным произведением Катенина, романтическим по своему характеру, была пьеса «Пир Иоанна Безземельного» (1821), представлявшая собой исторический пролог к авантюрной пьесе А.А. Шаховского «Иваной, или Возвращение Ричарда Львиное Сердце» (по роману В. Скотта «Айвенго»).

К ранним драматическим опытам литераторов-декабристов относится трагедия Ф.Н. Глинки «Вельзен, или Освобожденная Голландия» (1808). Пьеса Глинки представляет собой аллюзионную политическую трагедию, в которой центральными являются тираноборческие мотивы: борьба Вельзена с незаконно захватившим престол Флораном (в его образе угадываются черты Наполеона), увенчанная в конце пьесы победой. «Вельзен, или Освобожденная Голландия» создавалась в предромантическую эпоху, во время всеобщего увеличения Оссианом, и оссиановс-кий колорит лежит на всем оформлении пьесы: действие происходит то в готическом замке, то на берегу бушующего моря, то при зареве пожара и блеске молний, под заунывный шум ветра и пр. Яркая зрелищность (декорации менялись в каждом акте), мрачный колорит пьесы являлись чертами нового предромантического стиля.

Драматические произведения составляют важную часть литературного наследия В. Кюхельбекера. Это исторические трагедии «Аргивяне» (1823) и «Прокофий Ляпунов» (1834), комедия «Шекспировы духи» (1823), мистерия «Ижорский» (1829–1841), драматическая сказка «Иван, купецкий сын» (1832–1842) и др.

Трагедия «Аргивяне» написана на сюжет античной истории. В ней изображено столкновение двух братьев, один из которых республиканец Тимолеон, а другой – деспот Тимофан, коварным способом захвативший власть в Коринфе. Тимолеон встает в оппозицию к брату и содействует, хотя и косвенно, убийству тирана. Тираноборческая идея трагедии обычна для писателей-декабристов. Тема братоубийства, отцеубийства при Александре I сама по себе приобрела политическую остроту, так как всем было хорошо известно участие Александра в убийстве своего отца Павла I. Античный сюжет давал современникам возможность трактовать его применительно к недавней русской истории. Создавая образ Тимофана, Кюхельбекер использует черты императора Александра, в частности умение скрываться за либеральными обещаниями. Аллюзионно звучат и некоторые диалоги в трагедии:
Тимофан

Сограждане! почто сей шум и вопли?

Вкусите сладкий отдых после боев.
Аристон

Мы на тебя восстали, обольститель!

Ты вольность нам сулил, а рабство дал!
Вторая историческая трагедия Кюхельбекера «Прокофий Ляпунов» создавалась драматургом в заключении в Свеаборгской крепости. Трагедия была написана под влиянием «Бориса Годунова» А.С. Пушкина и «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина; кроме того, драматург воспользовался сведениями из книги Н.Г. Устрялова «Сказания современников о Дмитрии Самозванце» 61 , полученной в подарок от Пушкина.

Кюхельбекер обратился к одному из трагических моментов Смутного времени – гибели организатора первого рязанского народного ополчения Прокофия Ляпунова. Из всей исторической деятельности Ляпунова Кюхельбекер избрал последний период его жизни – лето 1611 г., действие трагедии продолжается не более одного месяца. Хотя пьеса написана уже в 1830-е гг., характер Ляпунова представлен в духе романтических декабристских убеждений. Герой знает о своей обреченности, но сознательно идет на гибель во имя великой цели – освобождения России от иноземного порабощения. Облик реального, исторического Ляпунова во многом соответствовал образу романтического героя. Это был одаренный, прямой, искренний, страстный и вместе с тем самонадеянный человек, обладавший способностью располагать к себе людей, но и сам легко поддававшийся обману. Именно таким он и запечатлен в драме Кюхельбекера. Романтический характер изображения заметен и в образах Марины Мнишек, Ольги, Заруцкого и др. Среди эпизодических лиц трагедии особое место занимает юродивый Ванька, который сопоставим как с юродивым из трагедии Пушкина «Борис Годунов», так и с шекспировскими могильщиками из «Гамлета». Ванька выступает в роли «судьи» в отношении к основным героям и событиям трагедии, он философски рассуждает о сложности и противоречивости мира, и именно этот герой замыкает трагический исход событий. По своей форме «Прокофий Ляпунов» – романтическая драма, построенная на сложном сюжете (в трагедии плетутся трехступенчатые интриги, ведущие героя к гибели), включающая множество сцен, обилие эпизодических и внесценических персонажей и написанная белым пятистопным ямбом.

Несмотря на то, что пьеса была заметной драматической удачей Кюхельбекера, современникам она известна не была и увидела свет лишь в 1934 г., через сто лет после ее создания.

В 1830-1840-е гг. Кюхельбекер работал над мистерией «Ижорский», которая была задумана как трехчастное произведение. Первые две части вышли в свет в 1835 г. анонимно. Большую роль в публикации сыграл А. С. Пушкин. Мистерия рассказывает о падениях, грехах и духовном возрождении «богатого русского дворянина» Льва Петровича Ижорского, русского Чайлд-Гарольда. Пьеса Кюхельбекера полна различными реминисценциями и литературными ассоциациями, в ней угадываются разнообразные литературные источники, произведения Байрона, Гете, Шекспира, Пушкина, Грибоедова и др. Как это свойственно мистерии, пьеса включает множество планов – сатирический, бытовой, фантастический, философский, моралистический, фольклорный, литературно-полемический и др.

В конце жизни Кюхельбекер вновь обратился к античной истории и работал над драмой «Архилох», которая осталась незавершенной. Замысел трагедии, как свидетельствует дневниковая запись поэта, состоит в сочетании автобиографических мотивов с вечными для литературы (трагическая судьба поэта).

Декабристы-романтики были острыми и смелыми критиками, проводившими в статьях свои гражданские идеи. Критические разборы они печатали в альманахах «Полярная звезда» А. Бестужева и К. Рылеева и «Мнемозина»

В. Одоевского и В. Кюхельбекера, в «Литературной газете» Дельвига и Пушкина, где публиковал свои «Размышления и разборы» Катенин. Главная тема критических выступлений декабристов – защита высоких жанров и национального своеобразия литературы.

Самой нашумевшей была статья Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1823), где молодой критик подверг уничтожающему анализу состояние современной романтической поэзии психологического течения. С особенной силой он обрушился на авторов элегий, обвинив их в том, что они поют лишь унылые песни. В их произведениях, запальчиво утверждал Кюхельбекер, нет ни высоких мыслей, ни гражданского одушевления, ни народности.

В своей критике Кюхельбекер был во многом прав: подражатели Жуковского действительно на все лады перепевали его темы и мотивы. Их заемные ноты не были обеспечены глубиной авторской личности и отличались незначительностью содержания. Прав был Кюхельбекер и в том, что национальное своеобразие еще не нашло достойных форм для своего выражения. Как народный элемент он отметил лишь несколько стихов Жуковского в «Светлане». В целом же поэты воспроизводили иноземные источники. Эти удачно подмеченные недостатки современной поэзии сочетались в статье Кюхельбекера с ошибочными мыслями.

Автор возложил вину не только на подражателей Жуковского, но и на самый жанр элегии, посчитав, что в нем нельзя выразить значительное гражданское и возвышенное содержание. Он бросил клич о возвращении к оде – жанру, предназначенному для демонстрации высоких мыслей и чувств. В этой связи он резко отозвался о поэтической стилистике романтической поэзии, имея в виду Жуковского и Батюшкова. Однако возвратиться к устаревшему, ушедшему в историю, жанру оды было уже нельзя. Что же касается поэтической стилистики Жуковского и Батюшкова, то она отвечала духу времени – психологически точно и полно выражать внутренний мир личности. Кюхельбекер, верно подметив особенности современной поэзии, оказался не в силах предложить новые идеи, которые помогли бы преодолеть критикуемые им недостатки. Он звал назад, а не вперед. Это сразу понял Пушкин, который несколько раз обращался к статье Кюхельбекера (в письмах, в романе «Евгений Онегин»), отвергая принципы старой оды и выступая в защиту поэтического новаторства «школы гармонической точности». Решить задачу художественного воплощения исторического и современного характера, как и национального своеобразия литературы, декабристам-романтикам было не суждено и не по плечу. Тут надобен был гений Пушкина.

Гражданское, или социальное, течение русского романтизма, во-первых, обнажило стоявшие перед русской литературой насущные проблемы и, во-вторых, в меру талантливости принадлежащих к нему авторов содействовало самосознанию личности, выдвинув на первый план ее общественные интересы. Декабристы-романтики заострили проблемы народности, поэтических традиций, судьбы высоких жанров и стилей. Усваивая уроки «школы гармонической точности» и полемизируя с ней, они часто вопреки собственным убеждениям, содействовали смешению жанров и стилей, преодолению жанрового мышления, сильно тяготевшего над их литературно-эстетическими вкусами.

^

Основные понятия

Романтизм; гражданское, или социальное, течение русского романтизма; диффузия жанров; декабристская ода; стиль декабристской лирики; декламационный стих; ораторская интонация; элегия; жанр думы; романтическая поэма декабристов.

^

Вопросы и задания

1. Ранние и поздние декабристские общества. Их программы в области литературы.

2. Расскажите о поэзии Ф.Н. Глинки. Основные сборники его произведений. Образ поэта. Стиль ранней поэзии Ф. Глинки.

3. Раннее творчество П.А. Катенина. Драматургия. Оригинальные и переводные произведения. Поэзия П.А. Катенина. Баллады Катенина: их отличие от баллад Жуковского. Полемика с Жуковским и Гнедичем по поводу жанра баллады. Участие Грибоедова в полемике.

4. Проблемы народности в творчестве декабристов. Сравните исторические взгляды декабристов с историческими взглядами Н.М. Карамзина.

5. Кратко расскажите о поэзии В.Ф. Раевского, поэтических экспериментах В.К. Кюхельбекера и поэзии А.И. Одоевского.

6. Лирика К.Ф. Рылеева и ее жанры. Жанр сатиры в лирике Рылеева. Как преобразует Рылеев жанр гражданской оды? Что представляет собой жанр «политической элегии»? Назовите образцы этих жанров и проанализируйте их.

7. Жанр думы и его основные признаки. Структура дум, их композиция и стиль. Рылеевский «антиисторизм»: причины и особенности.

8. Оценка рылеевских дум А.С. Пушкиным.

9. Поэма Рылеева «Войнаровский» и замыслы других поэм. В чем заключаются особенности романтической поэмы декабристов, в частности поэмы Рылеева «Войнаровский»?

10. Декабристская критика. Основные положения статьи В.К. Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие». Спор о судьбе «элегической школы» Жуковского.

11. Значение творчества декабристов для становления системы романтизма в русской литературе.

Литература

Архипова АВ. Литературное дело декабристов. Л., 1987.*+

Базанов В.Г. Поэты-декабристы. М.; Л., 1950.

Королева Н.В. Декабристы и театр. Л., 1975.

Литературно-критические работы декабристов. М., 1978.*

Литературное наследие декабристов. Л., 1975.*

Маслов В.И. Литературная деятельность К.Ф. Рылеева. Киев, 1912; Он же. Литературная деятельность К.Ф. Рылеева: Дополнения и поправки. Киев, 1916.*

Тынянов ЮН. Пушкин и его современники. М., 1969.*+

Цейтлин А.Г. Творчество Рылеева. М., 1955.

История русской литературы XIX века. Часть 1. 1795-1830 годы Скибин Сергей Михайлович

Поэзия К.Ф. Рылеева

Поэзия К.Ф. Рылеева

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Его творческая жизнь продолжалась недолго – с первых ученических опытов 1817–1819 гг. до последнего стихотворения (начало 1826), написанного в Петропавловской крепости.

Широкая известность пришла к Рылееву после публикации оды-сатиры «К временщику» (1820), которая была написана во вполне традиционном духе, но отличалась смелым содержанием. Первоначально в поэзии Рылеева параллельно сосуществуют стихотворения разных жанров и стилей – оды и элегии. Над Рылеевым тяготеют «правила» тогдашних пиитик. Гражданская и личная темы еще не смешиваются, хотя ода, например, приобретает новый строй. Ее темой становится не прославление монарха, не воинская доблесть, как это было в лирике XVIII в., а обычная гражданская служба.

Особенность лирики Рылеева заключается в том, что он не только наследует традиции гражданской поэзии прошлого столетия, но и усваивает достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова, в частности поэтический стиль Жуковского, используя те же устойчивые стиховые формулы.

Постепенно, однако, гражданская и интимная струи в лирике поэта начинают пересекаться: элегии и послания включают гражданские мотивы, а ода и сатира проникаются личными настроениями. Жанры и стили начинают смешиваться. Иначе говоря, в гражданском, или социальном, течении русского романтизма происходят те же процессы, что и в психологическом течении. Герой элегий, посланий (жанров, которые традиционно посвящались описанию интимных переживаний) обогащается чертами общественного человека («В.Н. Столыпиной», «На смерть Бейрона»). Гражданские же страсти получают достоинство живых личных эмоций. Так рушатся жанровые перегородки, и жанровое мышление терпит значительный урон. Эта тенденция характерна для всей гражданской ветви русского романтизма.

Типично, например, стихотворение Рылеева «Я ль буду в роковое время…». С одной стороны, в нем очевидны черты оды и сатиры – высокая лексика («роковое время», «гражданина сан»), знаковые отсылки к именам героев древности и современности (Брут, Риэго), презрительно-обличительные выражения («изнеженное племя»), ораторская, декламационная интонация, рассчитанная на устное произношение, на публичную речь, обращенную к аудитории; с другой – проникнутое грустью элегическое размышление по поводу того, что молодое поколение не вступает на гражданское поприще.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. автора Лихт Ганс

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

1. Поэзия а) эпическая и лирическая поэзия В постклассический период греческой литературы, который называется периодом эллинизма и начало которого обычно связывают с датой смерти Александра Македонского (323 г. до н. э.), эротика играет даже большую роль, чем в так

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

с) фарс, поэзия кинедое, мимы, буколическая поэзия, мимиямбы Из чистой лирики этого периода почти ничего не сохранилось. Александр Этол, родившийся в Этолии накануне III в. до н. э., в своей элегии, озаглавленной «Аполлон», вывел бога-пророка, рассказывающего истории о

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

1. Поэзия Период приблизительно с 150 г. до н. э. до 100 г. н. э. в истории греческой литературы называют переходным периодом к классицизму, и, естественно, мы начинаем наш обзор этого непродолжительного периода, который характеризуется возрастающим восточным влиянием, с

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

1. Поэзия Если говорить о поэзии, по меньшей мере можно упомянуть фрагмент эпиталамы, сохранившейся на папирусе. То, что посещение театральных представлений мима и пантомимы постепенно стало считаться неприличным и в конце концов было запрещено для студентов римского

Из книги Легендарные улицы Санкт-Петербурга автора Ерофеев Алексей Дмитриевич

Из книги Древняя Греция автора Ляпустин Борис Сергеевич

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ Греческая литература появилась в VIII-VI вв. до н. э. и первоначально была представлена только эпической поэзией, которая непосредственно «выросла» из устного народного творчества. Историю греческой литературы открывает творчество Гомера,

Из книги Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре. автора Синдаловский Наум Александрович

Рылеева, улица 1806–1858. Эта улица в слободе Преображенского полка была проложена еще в середине XVIII века, однако свое первое официальное название получила только в начале XIX века. На плане Петербурга 1806 года она обозначена как 2-й Спасский переулок. Так она была названа по

автора Скибин Сергей Михайлович

Поэзия В поэзии начала XIX в. еще сильно влияние классицизма. По-прежнему появляются громоздкие эпические поэмы («Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия» С.А. Ширинского-Шихматова), сказочные поэмы («Бахариана» М.М. Хераскова), философско-космологи-ческие поэмы

Из книги История русской литературы XIX века. Часть 1. 1795-1830 годы автора Скибин Сергей Михайлович

Поэзия А.И. Одоевского Особое место среди лироэпических произведений на темы русской истории занимают стихотворения Александра Ивановича Одоевского – поэта-декабриста младшего поколения, чей поэтический дар проявился в наибольшей степени уже после 1825 г. Не известна

автора Куманецкий Казимеж

Из книги История культуры древней Греции и Рима автора Куманецкий Казимеж

ПОЭЗИЯ Напрасно было бы искать в эллинистической поэзии, как и в поэзии IV в. до н. э., отражения проблем, глубоко волновавших общество. Поэзия поселилась при дворах местных властителей, став искусством для немногих избранных. Характерно, что стихи слагали прежде всего

Из книги История культуры древней Греции и Рима автора Куманецкий Казимеж

ПОЭЗИЯ «Сэкулюм Августум» - век Августа - был золотым веком римской поэзии. Выразителями и идеологами новой эпохи суждено было стать Публию Вергилию Марону и Квинту Горацию Флакку. Глубоко и искренне разделял Вергилий веру в то, что возвращение к доблести и могуществу

Из книги Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II автора Романов Петр Валентинович

Из книги Россия и Запад на качелях истории. Том 1 [От Рюрика до Александра I] автора Романов Петр Валентинович

Бирон Байрона, Бирон Рылеева Воспоминаниям политических противников Бирона можно с одинаковым успехом верить или не верить в зависимости от симпатий или антипатий читателя. Среди официальных же обвинений в адрес Бирона, выдвинутых после его свержения, значатся