Возлюбленная колчака анна тимирева. Последняя любовь колчака снималась у гайдая и бондарчука. Ничем нельзя помочь

История любви А.В. Колчака и А.В.Тимиревой

Я понимаю, что это фильм "Адмирал" создал такой романтический образ вокруг имени Александра Васильевича Колчака, но благо, хоть так мы возвращаемся к своей истории, которая много лет была под запретом. Спасибо создателям фильма и актерам, котрые помогли нам увидеть иную сторону революции и гражданской войны и показать судьбы людей на фоне всей этой трагедии. Ведь все мы люди одинаковы, даже в войну и времена великих бедствий нам хочется любить и быть любимыми.

Колчак Александр Васильевич (1871-1920) - российский военный деятель, ученый, писатель. Участник полярных экспедиций 1900-1903 и 1908-1911 гг. Во время русско-японской войны командовал эсминцем и батареей в Порт-Артуре. Участник первой мировой войны. Как командующий Черноморским флотом (с июля 1916 г.) готовил флот для захвата Константинополя весной 1917 г. После Октябрьской революции один из лидеров "Белого движения": установил в Сибири военную диктатуру и принял титул "Верховного правителя Всероссийского правительства" в Омске (ноябрь 1918 г. - декабрь 1919 г.). Зимой 1918 г.- летом 1919 г. организовал наступление для захвата Москвы и низложения Советского правительства, но потерпел поражение. Бежал из Омска в Иркутск. Расстрелян по приговору Иркутского Ревкома, санкционированному большевистским центром.

С момента знакомства до расстрела прошло пять лет. Большую часть времени они жили порознь - у каждого семья, у обоих - сыновья. Не виделись месяцами, однажды - год. На костюмированном балу она подарит ему (и еще нескольким знакомым) свое фото "в русском костюме" - его мы публикуем сегодня. И много месяцев спустя друг дома расскажет Анне Васильевне, что этот снимок висит в каюте Колчака. А еще он всюду возит с собой ее перчатку.
Она первой призналась ему в любви - с откровенностью пушкинской Татьяны и решительностью своей тезки Карениной. "Я сказала ему, что люблю его". И он, уже давно и, как ему казалось, безнадежно влюбленный, ответил: "Я не говорил вам, что люблю вас". - "Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас". И он, смутившись до спазма в горле: "Я вас больше чем люблю". Пройдет еще три года, и они будут видеться - на глазах у всех и тайно, урывками. И все будут знать об этой любви, а Софья Колчак, жена адмирала, признается подруге: "Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне". Тимирева разведется с мужем в 1918 году и с этого момента станет его гражданской женой. Ей было 25 лет, ему - 43. Его семья уже давно во Франции...
"Тимирева была очень живой, остроумной и обаятельной женщиной. Помимо женского очарования Колчака, восхищали ее острый ум и интерес к политике", - говорит профессор кафедры истории России РГПУ им. Герцена Анатолий Смолин, готовивший к изданию письма Тимиревой к Колчаку.
Она и в тюрьму Иркутска пошла за Колчаком, самоарестовавшись, чтобы поддержать. - Чтобы помочь ему и в последние дни сохранить достоинство.

Тимирева Анна Васильевна родилась в 1893 году в Кисловодске, в семье известного музыканта Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург, где Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской (1911 г.) и занималась рисунком и живописью в частной студии С.М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким. В 1911-1918 гг. - замужем за С.М. Тимиревым. В 1918-1919 годах - переводчица Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя. Самоарестовалась после ареста Колчака в январе 1920 года. Освобождена в том же году по октябрьской амнистии. В мае 1921 года вторично арестована. Аресты и ссылки в 1922, 1925, 1935, 1938 и 1949 годах. До 1960-го - в "минусе" без права проживания в 15 крупных городах СССР. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, маляром, бутафором в театре, чертежницей. Реабилитирована в марте 1960 года. Умерла в 1975 году.

Ее вын Владимир стал успешным художником. Был арестован в 1938 году и расстрелян за переписку с отцом, который в это время жил в Китае.

Первая встреча Рождение мечты. Первая встреча Колчака и Анны Тимиревой

Анна Тимирева и Александр Колчак познакомились в 1915 году в Гельсингфорсе, куда перевели из Петрограда ее мужа, морского офицера Сергея Тимирева.
Первая встреча — в доме контр-адмирала Подгурского, общего знакомого Колчака и Тимирева, — определила их дальнейшую судьбу: "Нас несло, как на гребне волны", — писала Тимирева впоследствии.
Конечно, видеться открыто они не могли: у каждого семья, у обоих — сыновья. Порой не виделись месяцами, а встречаясь, не находили слов, чтобы говорить о главном, что их соединило. Однажды на костюмированном балу она подарила ему (и еще нескольким знакомым) свое фото в русском костюме. И много месяцев спустя Подгурский рассказал Анне Васильевне, что этот снимок висит в каюте Колчака. А еще он всюду возит с собой ее перчатку. В фильме "Адмиралъ" есть кадры, воспроизводящие этот исторический сюжет: на столе в каюте адмирала стоит портрет прелестной молодой женщины в русском наряде.

Она первой призналась ему в любви — с откровенностью пушкинской Татьяны и решительностью своей тезки Карениной. "Я сказала ему, что люблю его". И он, уже давно и, как ему казалось, безнадежно влюбленный, ответил: "Я не говорил вам, что люблю вас". — "Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас". И он, смутившись до спазма в горле: "Я вас больше чем люблю".

Гельсингфорсские встречи продолжались чуть более года. 28 июня 1916 года контр-адмирал Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. Он уехал в Севастополь. Казалось, все кончено. Но 16 июля она получила письмо. "Был теплый, пасмурный, июльский вечер… Знаете, Александр Васильевич милый, если бы упала бомба с неба, это не произвело бы большего эффекта!.. Господи, как я была рада тогда! Я помню, как долго сидела с письмом, решительно не в состоянии его прочесть и только думая, что Вы вспомнили и написали мне скорее, чем я ждала и могла ждать этого", — вспоминала Анна Васильевна. Потом — только письма, и долгожданная встреча лишь в апреле 1917 года.

Прошло еще почти три года. Они виделись — на глазах у всех и тайно, урывками. И все знали об этой любви, а Софья Колчак, жена адмирала, призналась подруге: "Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне". Она развелась с Сергеем Николаевичем Тимиревым в 1918 году и с этого момента стала гражданской женой Колчака. С момента их знакомства до его расстрела прошло пять лет. Ей было 25 лет, ему — 43.

Роман в письмах. Переписка Колчака и Тимиревой

Письма А. В. Тимиревой А.В. Колчаку за период с 18 июля 1916 года по 17-18 мая 1917 года, — их всего 53 — хранятся в Российском государственном архиве Военно-морского флота.
Сюда они переданы в 1918 году начальником Статистического отдела Морского генерального штаба (МГШ) капитаном 2-го ранга В. В. Романовым. Он являлся близким другом Колчака и Тимиревой и, когда началась переписка, был их доверенным лицом. Через него, по каналам МГШ, проходила часть их корреспонденции из Петрограда в Севастополь.
До начала переписки отношение Тимиревой к эпистолярному жанру было скептическим: "Раньше письмо казалось… мертвой и малоговорящей вещью". Однако произошедшее расставание кардинально изменило ее взгляд на этот предмет. "Вообще я корреспондент из рук вон плохой, — писала она, — и если пишу Вам так часто и такие длинные письма, то это единственное в своем роде исключение из правил, никому и никогда я не писала с такой радостью и легкостью, как Вам, милый Александр Васильевич". Однако и Колчак никому не писал так, как Анне Васильевне. Тимирева дорожила посланиями Колчака, хранила их все и прилагала максимум усилий к продолжению переписки.
Переписка с Колчаком стала для Тимиревой смыслом существования. "Без Ваших писем мне было бы страшно и очень грустно жить", — писала она. Листки почтовой бумаги с мелким неразборчивым почерком приносили ей радость, поднимали настроение, давали надежду. И стоило заветному конверту задержаться в пути, как тревога и мрачные мысли поселялись в ее душе. Теперь она постоянно находилась в состоянии ожидания. "В час, когда должен прийти почтальон, дежурю у окна и выхожу ему навстречу - это достойно гимназистки maximum 5-го класса и очень глупо", — писала она. Конечно, переписка не могла заменить живого общения и полностью преодолеть вынужденное одиночество. Тем сильнее становилась жажда личных встреч. В фильме есть характерный эпизод: Колчак в каюте читает долгожданное письмо.
Письменное общение было весьма интенсивным. За 1916 год написано 28 писем, еще 25 за 1917-й. Частота, с которой велась переписка, делает ее подобной дневникам. Однако не всe из написанного Анна Васильевна отсылала своему корреспонденту: некоторые письма летели в корзину. О причине этого она говорила так: "Смертельно боюсь надоесть Вам своей корреспонденцией" и добавляла: "Не все, что думаешь, можно говорить и особенно писать". Она знала, что адмирал - человек мнительный и склонный искать в ее посланиях скрытый подтекст. Что касается писем, не отправленных в период Февральской революции, то Тимирева объясняла это устареванием информации из-за возросшего темпа жизни.
Практически все письма написаны А. В. Тимиревой ночью. И только два из 53 писем написаны утром. Выбор позднего времени она объясняла так: "Днем я как-то не люблю Вам писать - слишком развлекает суета и шум кругом". В поздние часы, оставаясь наедине с собой, Анна Васильевна ставила перед собой фотографию А.В. Колчака и начинала неспешную беседу с ним, перечитывая наиболее понравившиеся письма.
Переписка Тимиревой и Колчака не являлась тайной для окружающих. И, несмотря на колкие замечания знакомых и предупреждения друзей, на закономерное раздражение мужа, Анна Васильевна не прерывала ее. Она обладала сильным и самостоятельным характером, в чем и признавалась Колчаку: "Я не отличаюсь кротостью". По сути, в течение нескольких лет это был роман в письмах — их соединяли листки почтовой бумаги, которым они доверяли свои мысли и чувства.

Мужской разговор. Колчак и Тимирев
В начале 1915 года в штаб Балтийского флота был назначен на должность флаг-капитана по распорядительной части капитан 1-го ранга Сергей Николаевич Тимирев, давний знакомец и однокашник А.В. Колчака еще по Морскому кадетскому корпусу.
Офицеры были почти ровесниками и, как бывшие портартурцы, к тому же вместе находившиеся в японском плену в Нагасаки, очень быстро сошлись по службе. Сам Сергей Николаевич и стал инициатором знакомства Колчака со своей молодой женой — Анной Васильевной Тимиревой…
Сергей Николаевич Тимирев происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии и был потомственным моряком. Его отец, Николай Иванович Тимирев имел чин капитан-лейтенанта, а мать, Екатерина Порфирьевна, была дочерью губернского секретаря — чиновника не слишком высокого ранга.
Родился С.Н. Тимирев 14 мая 1875 года. В 1895 году окончил Морской кадетский корпус и был назначен на Балтийский флот. Сергей Николаевич служил на крейсерах "Вестник", "Россия" и "Рында", императорской яхте "Полярная Звезда", на эскадренных броненосцах "Император Александр III" и "Победа".
Во время службы на "Победе" Тимирев участвовал в обороне Порт-Артура. Защищая крепость, он отличился в боях на сухопутном фронте, где получил тяжелое ранение. За проявленное мужество и героизм Сергей Николаевич получил высокую награду — Золотое оружие "За храбрость". Такой же награды был удостоен за участие в Русско-японской войне и А. В. Колчак. После возвращения из японского плена, длившегося более года, Тимирева назначили помощником старшего офицера эскадренного броненосца "Цесаревич", а через некоторое время — старшим офицером императорской яхты "Штандарт". Служба придворного моряка была для боевого офицера в тягость. По свидетельству хорошо знавших этого деликатного человека сослуживцев, Тимирев, всегда выдержанный и корректный, стал в ту пору резким и раздражительным.

По счастью, служба на "Штандарте" продолжалась недолго. В 1912 году Сергей Николаевич стал командиром учебного судна "Верный". Эту должность он исполнял до 1915 года, пока не получил назначения в штаб Балтийского флота.Капитан 1-го ранга С. Н. Тимирев предпочитал штабной работе ратный труд. Он выходил в море на борту боевых кораблей, принимая непосредственное участие в самых рискованных операциях. Апофеозом стало его участие в Моонзундском сражении в должности командира крейсера "Баян" — флагманского корабля 1-й бригады крейсеров. В октябре 1917 года "за отличия в делах против неприятеля" Тимирев получил чин контр-адмирала и был назначен командиром бригады крейсеров — лучшего боевого соединения на Балтике. В иное время такое назначение предопределило бы блестящее будущее любого талантливого флотского офицера, но, к сожалению, Балтийский флот, как реальная боевая сила, доживал в то время свои последние дни…После октября 1917 года контр-адмирал С. Н. Тимирев некоторое время продолжал служить на флоте в прежней должности, но вскоре был уволен в отставку и перебрался из Гельсингфорса в Петроград. Остаться без работы в большевистской России было для вчерашнего адмирала смерти подобно. Однако вскоре Тимирев, не без участия своих друзей, получил должность уполномоченного Центрального военно-промышленного комитета по ликвидации имущества морского ведомства на Дальнем Востоке. Ни дня не медля, он вместе с супругой отбыл к новому месту службы, во Владивосток. Осенью 1918 года Сергей Николаевич возглавил Морские силы правительства адмирала А.В. Колчака. После разгрома Белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке контр-адмирал Тимирев эмигрировал в Шанхай. Здесь он устроился в компанию "Фармер компани" и довольно продолжительное время плавал на ее судах сначала помощником, а потом капитаном. Последним кораблем в морской судьбе Тимирева стал китайский пароход "Хайшунь". С борта этого судна Сергея Николаевича, тяжело больного раком горла, списали в апреле 1932 года, а уже в конце мая его не стало… Похоронен на кладбище Лу-Кавэй, снесенном в 1950-х годах. Был награжден семью отечественными и десятью иностранными орденами и, как уже упоминалось, Почетным оружием - Золотой саблей.

В некрологе, опубликованном в журнале "Часовой", который издавался русскими эмигрантами в Брюсселе, о С.Н. Тимиреве были напечатаны такие строки: "Кристальная, бескомпромиссная честность и благородство в мыслях были его отличительными качествами. Наряду с требовательностью и пунктуальностью… он был проникнут благожелательностью и сердечной добротой, и этим… привлекал к себе сердца простых людей, матросов, оставшихся верными ему даже в дни революционного угара и озверения…"
В эмиграции Сергей Николаевич Тимирев написал книгу "Воспоминания морского офицера", охватывающую период службы с начала Первой мировой войны до января 1918 года. Это прекрасно написанные и очень интересные мемуары, дающие читателю представление о реалиях того трагического и, вместе с тем, героического времени. К чести автора, в книге он ни словом не обмолвился о своей личной драме, хотя разрыв с супругой переживал очень тяжело.

Мудрость и Благодать. Софья Колчак и Анна Тимирева

"Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне", — писала Софья Федоровна Колчак подруге, когда роман ее мужа с Тимиревой только начинался.

Ни для нее, ни для Сергея Николаевича Тимирева это не было секретом. Да они и не делали тайны из своей переписки: в любом случае письма проходили через цензуру — шла война. Тимирева даже иронизировала по этому поводу: в цензуре служили офицерские жены, и они "тоже были в курсе всех дел". В той открытости не было ничего демонстративного или вызывающего — Колчак и Тимирева просто игнорировали "привходящие обстоятельства". Они были выше их, они не могли иначе. Ее муж и его жена находили в себе терпение и такт, чтобы не усиливать напряжение, не унижать себя и свои "половины" выяснением отношений. Потому что тоже любили...

Тимиревы и Колчаки дружили семьями, и эта искренняя, непоказная приязнь чувствуется и в переписке. "Вернулся из Моонзунда Сергей Николаевич, пробывший там около месяца, на днях его, вероятно, ушлют обратно... А пока мы очень много времени проводим втроем с Софьей Федоровной. По-видимому, она собирается скоро ехать к Вам в Севастополь. Я рада, что Вам не будет так одиноко тогда, Александр Васильевич, но это чувство относится к области чистого альтруизма, так как для меня лично отъезд Софьи Федоровны — еще одна большая утрата, я люблю ее нежно и буду очень скучать без нее", — признавалась Тимирева.

Через несколько дней — снова сожаление: "Послезавтра уезжает Софья Федоровна, мне очень грустно это, я никого из своих знакомых дам не люблю как ее. Кроме того, это обрывается последняя живая связь с Вами, дорогой Александр Васильевич... Я послала Вам с Софьей Федоровной подарок". В этих строках — ни тени "женской дипломатии", ни йоты политеса: Тимирева действительно относилась к жене своего возлюблен ного без ревности и зависти. Потому, что это был его выбор, и потому, что она тоже его любила. "Я смотрю на Вашу фотографию, и вот что думаю — она страшно похожа на большую птицу датского фарфора, стоящую у Софьи Федоровны на столе. Этот фарфоровый сокол или кречет — просто Ваше символическое изображение, я люблю на него смотреть". И Софья Федоровна тоже любила на него смотреть, тоже находила его схожим с мужем, потому и держала на своем столе. Уже после приезда Софьи Колчак к мужу на Черноморский флот началась и активная женская переписка между Ревелем, где осталась Тимирева, и Севастополем.

Они обменивались новостями о подрастающих детях. Характерно, что о сыне Колчака Анна Васильевна пишет с теми же эпитетами, с той же нежностью, что и о своем, которого с тоской отпускает к своим родителям на лето в Кисловодск, "к солнцу", о шалостях которого восторженно и подробно сообщает Колчаку. "Вчера очень мило катались на авто вдвоем со Славушкой. Он до того на Вас похож, что не могу смотреть без смеха на Вас в таком маленьком виде..." И после отъезда Софьи Колчак с сыном в Севастополь, в ответ на его письмо с рассказом о "морских радостях" ребенка: "Я всегда любила Вашего мальчика и вспоминаю его — он наверно совсем меня забыл, а то я попросила бы Вас поцеловать его от меня".

Об отношениях с мужем: "У меня на столе стоят три Ваших портрета, так что Сергей Николаевич слегка надо мной глумится — Вашу последнюю фотографию я спрячу в ящик, чтобы окончательно не превратить своей комнаты в музей Вашего имени..."

А повседневная жизнь текла своим чередом, и Анна Васильевна, радуясь возвращению мужа из очередного рейда, шла покупать с ним рождественские игрушки и слушала "его рассказы почти о каждой операции, в которой Вы бывали", — сообщала Тимирева Колчаку. Муж вновь уезжает в Ревель, где происходят матросские волнения, где продолжается развал флота, и Тимирева, находящаяся с маленьким сыном у родственников в Петрограде, жалуется своему любимому адресату: "От Сергея Николаевича ни звука, что меня очень тревожит". И позже, когда почтовая связь с Тимиревым восстановлена: "Сергей Николаевич старается писать мне бодрые письма даже юмористического характера, но шито белыми нитками, что ему очень трудно. Он очень тронул меня тем, что писал мне все, что знал о Вас, зная, что мне это важно, а узнать в сущности неоткуда. Как только получу разрешение на выезд, еду в Ревель, сына пока придется оставить здесь. Я не хочу дольше оставлять Сергея Николаевича одного в такое время". Муж для нее по-прежнему родной, близкий человек, теплая привязанность к которому сохраняется неизменной. У Колчака с женой — такие же отношения. Любовь, захлестнувшая Тимиреву и Колчака — в прямом и переносном смысле, — в другом измерении.

В этой сложной истории не было места грязи и лжи. Все ее участники оказались достойны друг друга, им хватило честности и благородства не противиться неизбежному и не пятнать прошедшее. Их любовь была настоящей.

София в переводе с греческого — мудрость, Анна в переводе с древнееврейского — благодать.

Вдали обещанная встреча. Тимирева и Колчак в Петрограде

В апреле 1917 года после почти девятимесячной разлуки Тимирева и Колчак наконец встретились в Петрограде, где адмирал находился по вызову Временного правительства.

Именно здесь он узнал об отмене Босфорской операции, с которой связывал свою будущую научную и военную карьеру. В это время овладение Константинополем и его проливами стало для Колчака почти идеей фикс. После гибели в ноябре 1916 года флагманского корабля Черноморского флота "Императрица Мария", в которой Колчак винил только себя, отмена Босфорской операции казалась Колчаку крахом карьеры. Будучи на грани нервного срыва, он писал Анне Васильевне: "Пожалейте меня!" А после не мог простить себе этой слабости, почти настаивая на разрыве: "В несчастье я считаю лучше остаться одним… Несчастье должно возбуждать что-нибудь вроде презрения", — писал Колчак Тимиревой. Такая откровенность привела ее в смятение. Она опасалась, что, выйдя из кризиса, он не простит себе проявления слабости и это приведет к разрыву. Колчак считал, что "милостивое и снисходительное" отношение Анны Васильевны к нему основано лишь на его военных заслугах и высоком звании и, исчезни они, она потеряет к нему интерес.

В фильме "Адмиралъ", в сцене, когда в Гельсингфорсе Тимиревой наконец приносят долгожданное письмо, она буквально впивается в него, читает, читает, не обращая внимания на суету вокруг, на мужа…

Тимирева не дала переписке и роману оборваться: "Дорогой Александр Васильевич, вчера я вернулась из Гельсингфорса и сегодня получила наконец после долгого ожидания письмо от Вас, глубоко огорчившее меня. Оно жестоко, холодно и просто враждебно по отношению ко мне — но все это ничего, у меня нет ни горечи, ни обиды, мне только бесконечно больно видеть Вас в таком состоянии полной безнадежности. Вашей виновности, о которой Вы говорите мне не в первый раз, я не признаю. Если Вы ответственны за все, что происходит под Вашим командованием, это еще не значит, что во всех несчастьях лично Вы виноваты, тем более в тех, где помочь Вы фактически не имели возможности. Вы пишете, что сидите один, никуда не съезжая, даже домой; это ясно и без Ваших слов, такая упорная мысль о своей виновности решительно во всем — явный результат долгого одиночества и черных мыслей. Что Вам в том душевном состоянии, которое Вы переживаете, не хочется никуда показываться, я прекрасно понимаю, но все-таки в этой системе хорошего очень мало. Вы пишете, что сознательно отказываетесь от моего отношения к Вам и моих писем; я на это скажу, что только от моих писем Вы можете отказаться, если Вам тяжело и неприятно их получать и Вы действительно хотите забыть меня совсем — скажите слово, и я никогда не напомню Вам о себе больше. Но думать о Вас по-прежнему с неизменной нежностью и постоянной тревогой за Вас — этому помешать не в Вашей власти… Я так далека от Вас, и мне абсолютно ничего от Вас не надо — неужели все-таки я Вам в тягость?"

Он ответил ей: "В минуту усталости или слабости моральной, когда сомнение переходит в безнадежность, когда решимость сменяется колебанием, когда уверенность в себе теряется и создается тревожное ощущение несостоятельности… в такие минуты я прежде всегда обращался к мыслям о Вас, находя в них и во всем, что связывалось с Вами, с воспоминаниями о Вас, средство преодолеть это состояние… В самые тяжелые минуты я находил в Вас помощь, и мне становилось лучше, когда я вспоминал или думал о Вас. Я писал Вам, что никому и никогда я не был так обязан, как Вам за это, и я готов подтвердить свои слова".

В июне 1917 года Тимирева жила в Ревеле (Таллин). По крайней мере один раз, в двадцатых числах июня, она была в Петрограде и снова виделась с Колчаком. О вероятности других встреч до отъезда адмирала в Америку в конце июля 1917 года достоверных сведений нет, если не считать намека-воспоминания о "последних наших встречах" в письме Тимиревой 7 марта 1918 года.

И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, - давно уж нет,

А те, кто живы, - все давно забыли.
И этот, для меня тягчайший, день -
Для них такой же, как и все, -
Оторванный листок календаря.
А.В. Тимирева 1969 г .

Выше были представлены отдельные главы из книги "Адмиралъ. Энциклопедия фильма", книга в которую вошли тридцать три эссе, основанных на подлинных фактах и исторических документах о жизни прототипов героев картины, а также беседы с ее создателями.

Ю.З. Кантор, ведущий научный сотрудник Государственного Эрмитажа, доктор исторических наук: "Книга к фильму — жанр и простой, и сложный. Простой, потому что все уже вроде бы сказано — сценарием, режиссурой, актерской игрой, музыкой. Сложный — поскольку, не ломая эту художественную "сказанность", нужно дополнить, а нередко и заполнить лакуны киноповествования фактами, в прямом и переносном смысле оставшимися за кадром. Вот в такой "сложной простоте" и рождался замысел "Энциклопедии фильма". "Адмиралъ" — одна из очень немногих успешных попыток создать художественное кино на основе реальных исторических событий .

Дополнение к предыдущему материалу:

В дни премьеры "Адмирала" во владивостокских кинотеатрах был аншлаг. Однако мало кто из приморских зрителей знает, как складывалась история любви Александра Колчака и Анны Тимиревой во Владивостоке.

В мае 1918 года контр-адмирал в отставке Сергей Тимирев был назначен уполномоченным военно-промышленного комитета на Дальнем Востоке. С ним во Владивосток приехала и жена Анна Васильевна. Тимиревы остановились в лучшей гостинице города - "Версале". А в июне, проездом из Харбина в Японию во Владивостоке оказался Колчак. В нашем городе они встретились, чтобы больше не расставаться.

В Японию Александр Васильевич и Анна Васильевна уехали вместе. По их просьбе адмирал Тимирев обратился во Владивостокскую консисторию с заявлением о желании расторгнуть свой брак. После чего свидетельство о расторжении брака он отправил в Японию своей бывшей жене. Теперь Анна могла стать гражданской женой Колчака.

Август 1918 года они провели в японском курортном городе Ника, и это были самые счастливые дни в жизни 26-летней Анны.

В сентябре им пришлось вернуться во Владивосток. В здание на улице Светланской, где разместилось правительство эсера Дербера, Колчака пригласил для переговоров глава правительства Автономной Сибири в Омске Вологодский. Вице-адмиралу Колчаку Вологодский предложил пост министра по военным и морским делам. Предложение был принято. В начале октября вместе с главой английской военной миссии генералом Ноксом Александр Васильевич и Анна Тимирева выехали в Омск.

Здесь, как известно, Колчак был произведен в адмиралы и избран Верховным Правителем России и Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами.

Так в ноябре 1918 года никогда не стремившийся на руководящие административные посты моряк и скромная московская барышня, дочь директора консерватории, оказались на вершине пирамиды власти в России.

Но события развивались стремительно. 4 января 1920 года по настоянию Политсовета белого движения и Совета Министров Александр Колчак снимает с себя полномочия Верховного Правителя и Главнокомандующего. Через одиннадцать дней адмирала арестовали.

Как только Анна Васильевна узнала, что муж помещен в иркутскую тюрьму, она пришла в Иркутский ревком и потребовала, чтобы ее отправили в ту же тюрьму . Пока шло следствие, они обменивались записками. За час до расстрела им было разрешено свидание в камере у Колчака.

За 17 месяцев любви Анна заплатила 37 годами тюрьмы и ссылки. Реабилитировали ее лишь в 1960 году.

Анна Васильевна Тимирева похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве в одной могиле со своими родственниками по линии отца Сафоновыми. На могильной плите сделана надпись Книпер Анна Васильевна (по фамилии последнего мужа).

…

Александр Колчак и Анна Тимирёва

♦ Колчак Александр Васильевич (4 (16) ноября 1874 года, Петербург, – 7 февраля 1920 года, Иркутск) – адмирал, путешественник, ученый-океанограф, один из руководителей российской контрреволюции, Верховный Правитель России.

♦ Тимирёва (урожденная Сафонова, во втором браке Книппер) Анна Васильевна (1893–1975) – жена контр-адмирала Сергея Тимирёва, возлюбленная адмирала Колчака.

♦ Он – жестокий, бескомпромиссный, принципиальный, страстный, упрямый.

♦ Она – эмоциональная, порывистая, готовая на самопожертвование, на полное растворение в любимом человеке.

♦ Любовники: хотя Анна Тимирёва считала себя гражданской женой Александра Колчака, он на тот момент состоял в законном браке с Софьей Омировой, а сама она – с Сергеем Тимирёвым.

♦ Страстно любили друг друга, готовы были ради этой любви пожертвовать благополучием близких, собственной безопасностью и даже жизнью.

♦ Общих детей не было.

♦ Ни одной измены.

♦ Их разлучила смерть Александра Васильевича.

…

Трудно найти более многогранный, неоднозначный образ в истории русской революции, чем адмирал Александр Васильевич Колчак: храбрый полководец, известный путешественник, ученый-океанограф, ставший Верховным Правителем России и возглавивший самый жестокий военный режим за всю историю Гражданской войны. Такой сложной и страшной натурой был этот человек, что «химерой в адмиральском мундире» называла его даже Анна Тимирёва: женщина, любившая его больше жизни и посвятившая ему всю свою жизнь без остатка…

Фамилия Колчак имеет турецкое происхождение. А любовь к морю и тяга к военной карьере у Колчаков просто-таки в крови. Первый Колчак, о котором упоминается в истории, – выдающийся турецкий военачальник, командующий флотом, Илиас-паша Колчак, попавший в плен в Ставучанском сражении и вместе со старшим сыном Махмет-беем привезенный в Петербург в качестве почетного заложника. Императрица Анна Иоанновна к туркам отнеслась милостиво, обласкала всячески и отпустила. Но на родину Илиас-паша не вернулся. По дороге, проезжая Польшу, он захворал и умер. Сын же его вернулся в Россию и здесь остался. Есть сведения, что Махмет-бей получил от родных из Турции письмо, в котором сообщалось, что они с отцом заочно приговорены к смертной казни за проигранное сражение. Выбирая между колом, на который его бы неизбежно посадили, и чужбиной, Мехмет выбрал чужбину, где принял православие и женился на русской. При императрице Елизавете Петровне его отпрыски уже были жалованы дворянством.

Александр Васильевич Колчак

Отец и оба дяди будущего адмирала служили во флоте. Отец, Василий Иванович, даже воевал в Крымскую – морским артиллеристом, участвовал в обороне Севастополя, о чем потом написал мемуары. Был награжден Георгиевским крестом. После войны Василий Иванович Колчак дослужился до генерал-майора флота, вышел в отставку, окончил Горный институт и стал известным специалистом в области металлургии и крупнокалиберной артиллерии. Он работал приемщиком Морского ведомства на сталелитейном Обуховском заводе. На территории завода и жил с женой, совсем еще юной Ольгой Ильиничной Посоховой, которой было всего восемнадцать лет, когда 4 ноября 1873 года она родила своего первенца Александра. Следом появились еще две девочки – Екатерина и Любовь. Но сын был только один, и на него возлагались надежды всей семьи.

Анна Тимирёва

В том, что Саша Колчак должен стать военным и связать судьбу с морем, как и все его предки, никто даже не сомневался. К счастью для себя, Саша морем просто бредил. Правда, интересовали его моря северные, а больше всего – полюса, Северный и Южный. Он мечтал побывать на обоих. Его почему-то очень привлекал лед, еще гимназистом Саша зимой все время ставил эксперименты, что-то замораживая: свойства льда изучал.

Василь Колчак, отец Александра

В 1888 году, в четырнадцать лет, Александр Колчак поступил в Морской кадетский корпус, где вскоре стал одним из самых заметных учеников. На него обращали внимание и преподаватели, и товарищи. Его однокашник вспоминал: «Колчак, молодой человек невысокого роста с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз… серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчишкам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться; чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак».

Александр из года в год был лучшим в своем классе – и по предметам, и по дисциплине. Увлекался он военной историей, артиллерийским и минным делом. При выпуске в 1894 году был удостоен первой премии. Но отказался от нее в пользу Дмитрия Филиппова, которого считал лучше себя – и которого начальство не жаловало за скверное поведение. Колчак добился своего: лучшим в выпуске был признан мичман Филиппов – который, кстати, всего через несколько лет вышел в отставку и устроился инженером на Балтийском заводе. Но все же именно Александру Колчаку была вручена премия адмирала П. И. Рикарда – традиционная награда лучшим выпускникам.

Вскоре Александр Колчак получил назначение на броненосный крейсер «Рюрик» и отправился в заграничное плавание. Помимо исполнения служебных обязанностей морского офицера все время путешествия он занимался научными исследованиями, написал несколько работ по гидрологии Берингова и Охотского морей и, вернувшись в Кронштадт, опубликовал их.

Примерно в то же время Колчак познакомился с Софьей Федоровной Омировой. Потомственные дворяне Подольской губернии, Омировы были благородны, но не богаты, к тому же многодетны: Софья была одиннадцатым ребенком из двенадцати! Однако же происхождение позволило ей получить место в Смольном институте, училась она отлично, знала семь языков, была серьезна, умна, интересовалась науками – в том числе историей и географией, столь любезными сердцу Александра. Софья была моложе Александра всего на три года. Она стала ему другом прежде, чем возлюбленной. Колчак и Омирова обручились, однако свадьба была отложена на неопределенное время.

Научные работы Александра Колчака привлекли внимание полярного исследователя Эдуарда Васильевича Толля. Осенью 1899 года Колчак получил от Толля предложение принять участие в Первой русской полярной экспедиции. Воплощалась его мечта! Конечно, он согласился. А Софья обещала ждать.

Дальше было двухлетнее плавание на корабле «Заря», зимовки и санные путешествия… Эдуард Толль в своих дневниках записывал различные наблюдения обо всех спутниках. Например: «Наш гидрограф Колчак не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии. Эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудность соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого». И далее, уже во время длительного санного путешествия: «Колчак пребывает в трудовом экстазе. Гидролог бодрее и сохранил достаточно энергии, чтобы дойти сюда, в то время как я готов был сделать привал в любом месте».

Они занимались изучением новых северных островов, исследованием Таймыра и составлением географических карт. Одному из островов, открытых в Таймырском заливе Карского моря, по предложению Эдуарда Толля было присвоено имя Колчака. А мыс на острове Беннета уже по просьбе Александра был назван именем его невесты: мыс Софьи.

Но Толль искал мифическую Землю Санникова, которую с начала XIX века наносили на картах к северу от Новосибирских островов, но которой из-за туманов никто никогда не видел. Весной 1902 года Толль в сопровождении всего четырех спутников ушел к острову Беннета, надеясь разглядеть Землю Санникова с высоты ледяных куполов. И не вернулся.

Спасательную экспедицию организовал Александр Колчак, добравшись до острова Беннета на простом весельном вельботе, а дальше – на собачьих упряжках и на лыжах. Кормились охотой и рыбной ловлей. В проводники взяли нескольких поморов – только холостых, потому что путь зимой через льды был более чем рискованным. Невесте Александр написал, что свадьбу опять придется отложить: «Не сердись, Сонечка. Вот вернусь…»

Он и вправду надеялся вернуться. Хотя все вокруг считали Колчака и его товарищей самоубийцами, обрекающими себя на страшную гибель среди льдов. Действительно, был случай, когда Александр провалился в разлом между льдами и его чудом спасли. Он жестоко простудился, у него воспалились суставы, но Колчак настоял на том, чтобы продолжить путь. Ревматические боли потом мучили его всю жизнь.

Поисковая экспедиция была предпринята не зря: Колчак и его спутники нашли следы экспедиции Толля. Правда, ни самого путешественника, ни его спутников не обнаружили: все пятеро исчезли бесследно.

Шхуна «Заря» во время зимовки. 1903 год

После всех этих приключений во льдах Александра Васильевича Колчака начали называть «Колчак-Полярный». Колчаков в России вообще было довольно много, род могучий и многодетный. Но Колчак-Полярный был только один.

Сразу по возвращении из полярной экспедиции Колчак узнал, что началась Русско-японская война. Долг боевого офицера позвал его в действующую армию… Однако отец его, Василий Иванович Колчак, уже не чаявший дождаться внуков, решительно потребовал, чтобы перед отправкой к местам сражений Александр женился на своей терпеливой невесте.

Ехать для венчания в Петербург у Александра не было времени: он вызвал Василия Ивановича и Софью в Иркутск. Свадьба была стремительная, как и все в жизни Колчака. 2 марта 1903 года прочел блестящий доклад по гидрологии в Иркутском географическом обществе, а уже на следующий день встречал на вокзале отца и невесту. Приготовления к свадьбе заняли всего двое суток. 5 марта 1903 года в регистрационной книге Михайло-Архангельской церкви появляется запись: «Сего дня венчались лейтенант флота Александр Васильевич Колчак, православный, первым браком, 29 лет, дочь действительного статского советника, потомственная дворянка Подольской губернии София Федоровна Омирова, православная, первым браком, 27 лет…»

После свадьбы Александр Колчак провел с Софьей всего три ночи – и покинул ее, отправившись защищать Порт-Артур… Где конечно же проявил себя героем: иначе он просто не умел, потому что привык все делать «на отлично». За участие в Русско-японской войне Александр Колчак был награжден двумя орденами и золотым георгиевским кортиком с надписью «За храбрость».

…Если женился Колчак, уже будучи больным ревматизмом, то после Порт-Артура супруга получила его контуженным, тяжело раненным, перенесшим воспаление легких, потерявшим из-за болезни половину зубов, предельно ослабленным, но по-прежнему активным и заинтересованным всем на свете, а прежде всего – наукой. Политика в ту пору его еще совсем не привлекала.

Семейство поселилось в Петербурге. В 1905 году Софья Федоровна Колчак родила дочку, но роды были такие тяжелые, что и сама мать оказалась при смерти, и слабенькая малютка прожила всего несколько дней: едва успели окрестить Татьяной. От этого потрясения Софья Федоровна оправлялась долго. Только в 1910-м она забеременела снова. На этот раз все прошло благополучно, родился здоровый сын Ростислав. А через два года – еще одна девочка, Маргарита.

По итогам полярных экспедиций Александр Васильевич Колчак написал книгу «Лед Карского и Сибирского морей»: по сути, это была первая научная монография по гидрологии Северного Ледовитого океана! Да и по сей день ученые признают ее одной из лучших книг о полярных водах и льдах.

В 1906 году в Петербурге был создан Морской генеральный штаб. Александр Васильевич стал одним из его организаторов и работал начальником тактического отдела: участвовал в разработке судостроительных программ. Параллельно Колчак занимался реорганизацией Военно-морского флота, преподавал в Морской академии и был экспертом Государственной думы по военно-морским вопросам. Его энергии хватало на все.

И на любовницу, которая была на двадцать два года моложе, его энергии тоже хватило…

Они познакомились на перроне – прямо как Каренина и Вронский! – и ее тоже звали Анной, и у нее тоже были муж и сын… Правда, муж – не скучный чиновник, а блестящий морской офицер Сергей Николаевич Тимирёв: герой Порт-Артура, выпускник Морского корпуса в Петербурге, окончивший курс на год позже Александра Колчака. Замужем Анна была три года, всего несколько месяцев назад родила сына Володю. Семья считалась очень счастливой.

Сергей Николаевич как раз получил назначение в штаб командующего Балтфлотом. Анна провожала его на вокзале. Тимирёв указал ей на мрачного худощавого офицера, проходившего мимо них по перрону, и с нескрываемым уважением сказал: «Ты знаешь, кто это? Это Колчак-Полярный…» Муж рассказал Анне об экспедициях и подвигах Колчака. И можно сказать, сам толкнул впечатлительную юную женщину в объятия соперника!

Анна действительно была очень впечатлительна: тонко чувствующая, талантливая, она музицировала, пела, рисовала, писала стихи и много мечтала «о доблести, о подвигах, о славе». Муж-герой вызывал у нее скорее восхищение, чем любовь. Но Колчак дал ей больше поводов для восторгов. Анна Тимирёва начала читать все, что писали о «Колчаке-Полярном», – и решила, что влюбилась с первого взгляда еще там, на вокзале.

Анна родилась в 1893 году в Кисловодске, в семье известного музыканта Василия Ильича Сафонова, сына казачьего генерала И. И. Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург. В 1911-м Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской, потом занималась рисунком и живописью в частной студии С. М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким – что, впрочем, никого не удивляло в барышне из дворянской семьи: жена Колчака получила куда лучшее образование, чем Анна.

Зато Тимирёва была истинно поэтической натурой. К тому же ей не было и двадцати двух лет, а Александру Васильевичу исполнилось сорок, когда их представили друг другу на костюмированном балу. Анна, считавшая себя влюбленной в Колчака, не просто кокетничала – она вся в нем растворялась, она сияла ему навстречу, она не скрывала своего безграничного восторга. Александр Васильевич был удивлен, тронут и очарован. Под конец бала она подарила ему (и еще нескольким знакомым, чтобы это не выглядело совсем уж навязчиво) свое фото в русском костюме.

После бала они встречались несколько раз. Любовь прелестной юной женщины казалась Колчаку неожиданным подарком судьбы, и он просто не мог заставить себя отказаться от этого подарка. Он и сам вскоре влюбился. И если с Софьей Федоровной его изначально связывали дружба, доверие, родство душ, то Анна Тимирёва подарила ему опьяняющую страсть и романтику, которой Александр Васильевич, всю свою жизнь отдавший служению науке и Родине, еще не успел познать. И познавал теперь – под ее руководством.

Анна Тимирёва призналась Колчаку в любви первая. «Я просто сказала, что люблю его», – вспоминала она позже. Он, шокированный, сказал в ответ то, чего менее влюбленная женщина могла бы и не простить: «Я не говорил вам, что люблю вас». Но Анна спокойно объяснила: «Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас». На что получила наконец желанное признание – больше чем признание! – потому что Александр Васильевич, поперхнувшись от смущения, прошептал: «Я вас больше чем люблю».

«– Я люблю вас.

– Я не говорил вам, что люблю вас.

– Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас.

– Я вас больше чем люблю».

Анна, нервничая во время признания, теребила в руках перчатки и обронила одну. Александр Васильевич, подобрав ее перчатку, не отдал: оставил себе как драгоценный сувенир.

Следующие три года Анна Тимирёва была любовницей Александра Васильевича Колчака. Встречались они урывками: то несколько раз в неделю, то с промежутками в несколько месяцев… То тайно, то – потеряв рассудок от страсти – на глазах у свидетелей… которые не преминули донести обо всем Софье Федоровне Колчак.

Софья Федоровна оказалась слишком благородна, чтобы бороться за мужа или устраивать ему скандалы по поводу этой оскорбительной для нее связи. Более того, она не закрывала глаза на правду и сразу поняла, как сильно Колчак влюблен. И сказала своей подруге: «Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне».

Анна в русском костюме

Для Софьи Федоровны это было очень трудное время. В 1914 году, вскоре после начала Первой мировой, во время бегства из дачного местечка Либава, умерла ее двухлетняя дочка Маргарита: видимо, простудилась, а медицинскую помощь в этой суматохе получить оказалось невозможно, своими же силами выходить малышку мать и няня не смогли.

Оплакивать дочку Софье Федоровне пришлось в одиночестве: Александр Васильевич был слишком увлечен войной – где он вновь проявлял находчивость и героизм! – и новой любовью. Благодаря минным заграждением и успешным действиям морской пехоты корабли противника не могли даже приблизиться к российским берегам. За умелую организацию боевых действий против германских судов в 1916 году Колчак был произведен в адмиралы и награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В своей каюте он возил фотографию Анны Тимирёвой – ту самую, с костюмированного бала. Под мундиром у сердца он носил ее перчатку. А Софья Федоровна в Петербурге воспитывала единственного оставшегося у нее ребенка – и уже даже не знала, жена она адмиралу или уже его прошлое.

…Страдал ли Александр Васильевич из-за своей измены верной, надежной, терпеливой Софье Федоровне, разделившей с ним все трудности его карьеры? Наверняка страдал. Он все же придерживался некоторых старомодных принципов, а измена своей жене и сожительство с чужой женой эти принципы нарушали. Но счастье, которое дарила ему Анна Тимирёва, было слишком велико.

Спустя всего несколько лет, во время последнего свидания с Анной в иркутской тюрьме, накануне собственной гибели Колчак скажет: «Я думаю, за что я плачу такую страшную цену? Борьбу я знал, но не знал счастья победы. Я плачу за вас – я ничего не сделал, чтобы заслужить такое счастье…»

Незадолго до Февральской революции Александр Васильевич Колчак был назначен командующим Черноморским флотом и одновременно произведен в вице-адмиралы. Вместе с женой и сыном он переехал в Севастополь. И примерно тогда же контр-адмирал Сергей Николаевич Тимирёв был отправлен в отставку и откомандирован на Дальний Восток вместе с женой Анной Васильевной. Колчак и Тимирёва больше не могли встречаться. У Софьи Федоровны появилась надежда на восстановление семейной жизни. Правда, она не знала о потоке нежных и страстных писем, который тек из Севастополя на Дальний Восток – и обратно. Отречение царя Колчак встретил не менее восторженно, чем большинство военных и интеллигенции. Вице-адмирал даже распорядился устроить молебен и торжественный парад и привел флот к присяге Временному правительству. «Я приветствовал революцию как возможность закончить победоносно эту войну, которую считал самым главным делом, стоящим превыше всего – и образа правления, и политических соображений», – скажет он много позже, во время допроса в ЧК Иркутска.

Советский пропагандистский плакат. 1918 год

В мае 1917 года Александр Васильевич в последний раз обнял жену и сына. Колчак отбывал в Петроград, желая на месте разобраться в происходящем. Софья Федоровна с Ростиславом собирались сесть на английский корабль, чтобы отбыть в Европу. Для нее главным было уберечь ребенка – и она оказалась достаточно дальновидной, чтобы увидеть, что в России разгорается очень большой политический пожар, который вряд ли быстро и легко погасят.

Вернувшись из Петрограда, Александр Васильевич столкнулся с тем, что новое классовое сознание не признает воинской дисциплины. В начале июня 1917 года на собрании делегатов флота было принято решение «отстранить от должности адмирала Колчака, его начштаба и помощника командира Севастопольского порта, отобрать оружие у офицеров и взять под контроль военные склады». Колчак оружие не отдал, а георгиевский кортик выбросил в море. Позже офицеры его выловили и вернули Александру Васильевичу с выгравированной на рукояти надписью: «Рыцарю чести адмиралу Колчаку от Союза офицеров армии и флота».

Колчак сдал командование флотом контр-адмиралу Лукину и отбыл сначала в Петроград, а затем в США для помощи союзникам в подготовке военных операций. Известие о мире между Германией и Советской Россией потрясло и уязвило его. Английское правительство предложило ему начать борьбу с большевиками с Дальнего Востока, где красные еще не обосновались. Колчак согласился. Основные свои силы он сформировал в Харбине и осенью 1918 года выступил в сторону Омска.

Поклонники Белого движения боготворят Колчака, едва ли не предлагая канонизировать. А между тем многие историки – особенно те, кто родом из Сибири, из Иркутска, где была ставка «Верховного Правителя России», считают, что именно Колчак своим неразумным управлением и немотивированными жестокостями привел к поражению белых и к тому, что красных Сибирь приняла вполне благосклонно.

Новый виток его карьеры, перечеркивающий славное прошлое морского офицера и ученого, начался 18 ноября 1918 года, когда Александр Васильевич Колчак совершил в Омске антидемократический переворот и установил военную диктатуру.

Знаменитый матрос Железняк остался в истории благодаря тому, что, заявив «Караул устал», разогнал Учредительное Собрание.

«Рыцарь чести» Колчак Иркутское Учредительное Собрание расстрелял. Тем, кого не расстреляли, было приказано покинуть подвластную Колчаку территорию в 24 часа.

Колчак сформировал новое правительство, которое и признало его Верховным Правителем России. Под контролем Колчака оказались Сибирь, Урал и Дальний Восток. 30 апреля 1919 года его власть признало Временное правительство Северной области, 10 июня – вождь «Белого дела» на Северо-Западе России Юденич, а 12 июня – главнокомандующий Вооруженными силами Юга России Деникин. 26 мая с правительством Колчака установили дипломатические отношения страны Антанты.

Александр Васильевич Колчак был сторонником идеи «единой, неделимой России». Он лишил автономии Башкирию и очень гордился тем, как резко отказал финскому генералу Маннергейму, когда тот предложил освободить Петроград от красных в обмен на независимость Финляндии. Правда, помощь от Антанты Колчак принимал. Сейчас частенько говорят, что революцию большевики организовали на средства германских «спонсоров», – забывая, что Белое движение тоже весьма обильно спонсировалось странами Антанты, надеявшимися после победы над большевиками на экономический и политический контроль над Россией.

Не будучи сторонником монархии, демократию Колчак ненавидел страстно. В письме Анне Тимирёвой он высказывается однозначно: «Что такое демократия? Это развращенная народная масса, желающая власти. Власть не может принадлежать массам в силу закона глупости числа: каждый практический политический деятель, если он не шарлатан, знает, что решение двух людей всегда хуже одного, наконец, уже 20–30 человек не могут вынести никаких разумных решений, кроме глупостей».

Не признавались им также идеи интернационализма то есть равенства разных национальностей, и военный режим он искренне считал единственной разумной формой правления: «Будем называть вещи своими именами, как это ни тяжело для нашего Отечества: ведь в основе гуманности, пасифизма, братства рас лежит простейшая животная трусость… «Товарищ» – это синоним труса прежде всего».

Александр Васильевич трусом себя не признавал и трусов рядом с собой не терпел, поэтому установил в Сибири, пожалуй, самый суровый военный режим за всю историю Гражданской войны. В отличие, скажем, от генерала Краснова или от того же Корнилова, который задолго до начала красного террора провозглашал «Больше террора – и мы победим!» – Колчак вряд ли был жестоким человеком по натуре. Он не упивался творящимся вокруг него беспределом. Он лично не руководил карательными экспедициями. Но и не останавливал своих атаманов… В частности, генерала Розанова, который залил кровью Енисейскую губернию. И не пытался никак повлиять на режимы атамана Семенова в Забайкалье и атамана Калмыкова в Приморье, где вообще не было никаких законов, кроме атаманской воли. Колчаковский интендант, генерал Алексей Будберг в «Воспоминаниях белогвардейца» вспоминает, что Колчаку не раз рекомендовали ограничить деятельность атаманов, подрывающих доверие к Белой армии, но он ничего не предпринял. Не прислушивался он и к мольбам жертв.

Сибирские крестьяне не знали крепостного права. По среднерусским меркам они были весьма зажиточны. И свободолюбивы. С Колчаком к ним пришли русские офицеры из числа дворян, привычно относившихся к крестьянам как к «крепостному быдлу», к тому же смертельно обиженные за разграбленные дома и сожженные поместья. Обиду свою они вымещали на местных крестьянах. Грабили так, как красным и не снилось. Если крестьяне пытались сопротивляться – деревни сжигали. Мужчин расстреливали или запарывали насмерть. Когда весть о расправах покатилась по Сибири и мужики начали убегать в лес при приближении колчаковских отрядов – за их отсутствие пороли жен и матерей. А первым делом, входя в деревню, колчаковцы арестовывали и казнили сельского учителя… Причем чаще учительницу, потому что в Сибири по большей части учительствовали женщины. Ведь эти интеллигенты, ушедшие в народ, символизировали для обиженных офицеров всю интеллигенцию, виновную, по их мнению, и в революционных событиях, и во всех последующих бедах.

Генерал Сахаров, служивший в армии Колчака, вспоминал: «Когда остатки нашей армии шли на восток, приходилось видеть села, сожженные дотла в наказание за непоимку большевиков. Огромные, растянувшиеся на несколько верст села представляли собой сплошные развалины. Крестьянское население разбредалось и было обречено на нищету, голод и смерть».

22 декабря 1918 года в Омске восстали солдаты бывшей народной армии. В ответ Колчак и его атаманы Красильников и Анненков устроили настоящую мясорубку. Эсер Дмитрий Раков, который провел при колчаковском режиме полгода в тюрьме, бежал, смог выжить и добраться до Парижа, писал в своих мемуарах, что «убитых было множество, не меньше 1500 человек. Целые возы трупов провозились по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие… К смертной казни приговаривали пачками по 30–50 человек, расстреливали по 5–10 задень. Разбойничий колчаковский режим вызвал восстания в Тобольской и Томской губерниях, в Акмолинской и Семипалатинской областях, не говоря уже про Амурский и Приамурский районы. И крестьянское население, само по себе далекое от большевизма, теперь с энтузиазмом будет встречать красные войска. Про рабочих и говорить нечего. Рабочий не смел пошевелиться под страхом расстрела за малейшие пустяки».

Адмирал Колчак вручает боевые награды. 1919 год

Генерал Будберг с горечью свидетельствовал: «Штабы переполнены законными и незаконными женами, о которых начальники заботятся больше, чем о подведомственных им частях. При эвакуации Уфы раненых бросили на красные муки, а штабы уходили, увозя обстановку, мебель, ковры. Грабеж населения вошел в обычай и вызывает глухую ненависть самых спокойных кругов населения».

Александр Васильевич не мог протестовать против нахождения рядом с его офицерами их законных и незаконных жен, потому что к нему самому в Сибирь приехала Анна Тимирёва.

В 1918 году супруги Тимирёвы расстались. Неизвестно, имел ли место развод, но Сергей Николаевич уехал в Шанхай, в эмиграцию, тогда как Анна Васильевна – в Омск, к Колчаку. Их сын Володя остался в Москве у родственников. Сергей Николаевич планировал со временем забрать Володю к себе, но пока было опасно везти ребенка через охваченную войной Россию. Анна Васильевна о ребенке не думала: у нее была только одна цель – соединиться наконец с любимым.

Анна так хотела пожить с Александром Васильевичем как жена! Не встречаться урывками, а просто жить вместе! Последние месяцы их любви были самыми счастливыми. Ощущение обреченности придавало каждому мгновению, проведенному друг с другом, оттенок какой-то пронзительной нежности.

…Однажды – еще давно, еще в Петрограде! – Анна назвала Александра Васильевича «химерой в адмиральском мундире». Она намекала на его загадочность и многогранность, а еще – на то, что для нее он долгое время был несбыточной мечтой. В поэзии Серебряного века «химерой» и впрямь именовали мечту. Правда, Колчак для Анны Тимирёвой стал мечтой сбывшейся.

А вот для России Колчак был истинной химерой. Ведь в греческой мифологии химера – это мерзкое чудовище с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом дракона, изрыгающее огонь и лаву, сжигающее все на своем пути. Влюбленная женщина даже не сознавала, насколько точное сравнение она подобрала. И насколько сложного человека она полюбила.

Запаха крови и тлена, витавшего в воздухе, Анна Тимирёва не замечала. Она вообще ничего не замечала, кроме близости своего обожаемого Александра Васильевича. И разумеется, все его действия она считала справедливыми и единственно правильными. Да и как могло быть иначе? Она же безумно любила свою «химеру в адмиральском мундире». Она готова была и умереть, и убивать за него. И все, кто выражал недовольство политикой Колчака, для Анны Тимирёвой были заведомо неправы и подлежали осуждению.

Убежавшие в лес крестьяне сформировали партизанские отряды. Оружие было у всех – по большей части охотничье, но было. И навыки охотничьи имелись. И умение выжить в лесу. К осени 1919-го партизанская армия насчитывала 140 тысяч человек. Руководили ими не большевики, а анархисты и эсеры. Но пришел момент, когда эти партизанские отряды соединились между собой и начали вытеснять колчаковцев со своей территории – и при этом, даже не имея цели сомкнуться с Красной Армией, все же шли ей навстречу. А когда стычка произошла – красных поначалу приняли в Сибири как избавителей. Когда же в 1921 году Сибирь восстала уже против большевиков, основной лозунг был: «Ни Ленина, ни Колчака!»

И все же арестовали и передали Колчака красным не сибиряки, а служившие у него чехи. Они хотели вернуться домой, и красные поставили им такое условие для возвращения.

Нельзя не признать, что Александр Васильевич до конца был безупречно честен. Когда в Казани войска Колчака захватили 500 тонн золота из царской казны, он приказал оберегать его – как казну России. Когда его арестовали – передал полномочия и право распоряжаться казной Деникину… А ведь за это золото он мог выкупить себя и Тимирёву, мог бежать! Но оказался не способен присвоить чужое. Золото в результате оказалось в руках большевиков и было отправлено в Москву, к Ленину. Большевики в те суровые времена тоже были честны: до Москвы доехали все 500 тонн.

Александр Васильевич в 1919 году

Анна Тимирёва потребовала, чтобы ее арестовали вместе с любимым. «Самоарестовалась», – как написали в отчете, посланном в Кремль. В тюрьме они переписывались, им позволялись свидания.

В последней записке, которую получила Анна от Александра Васильевича, он писал: «Меня убьют, но если бы этого не случилось, только бы нам не расстаться…»

Но самая последняя записка Колчака, написанная в ночь перед казнью, до Анны так и не дошла – она стала документом в деле о казни бывшего Верховного Правителя России: «Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне… Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи… О себе не беспокоюсь – все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать… Пиши мне. Твои записки – единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя… До свидания, целую твои руки».

Анна последний раз видела Колчака в глазок своей камеры – когда его уводили на казнь.

7 февраля 1920 года Александра Васильевича Колчака расстреляли по приговору Реввоенсовета. Когда за ним пришли и объявили, куда ведут, он удивленно спросил: «Вот так? Без суда?» – словно забыв, что его атаманы не часто утруждали себя судами над теми, кого они убивали.

Зима стояла холодная даже по сибирским меркам. Земля окаменела, копать ее было невозможно, так что пробили полынью во льду на речке Ушаковке, впадающей в Ангару, и туда спускали трупы. Того, что вода будет заражена разлагающимися трупами, сибиряки не боялись, они знали, что весной лед сходит поздно, – зато подледная живность просыпается еще в марте и объедает утопленников до костей.

Существует множество легенд о смерти адмирала. Якобы расстреляли его у самой полыньи, поставив на колени и приставив к затылку сразу семь револьверов. Якобы, когда вели к месту расстрела, он пел «Гори, гори, моя звезда…» – а потом последний раз закурил и бросил расстрельной команде золотой портсигар со словами: «Пользуйтесь, ребята!»

Но на самом деле расстреливали его, предварительно раздев до белья, в тюремном дворе. И Анна Тимирёва слышала эти выстрелы из своей камеры. Потом трупы Колчака и казненного одновременно с ним председателя его правительства Пепеляева погрузили на телегу (грузовик не заводился) и отвезли к берегу Ушаковки. А дальше – полынья… Ухмылкой судьбы кажется то, что мертвое тело адмирала спустили под лед, свойствами которого Александр Васильевич так интересовался в юности.

Анна Тимирёва послала запрос: «Прошу Чрезвычайную следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора был расстрелян адмирал Колчак и будет ли мне как самому ему близкому человеку выдано его тело для предания земле по обрядам Православной церкви». Резолюция на письме гласила: «Ответить, что тело Колчака погребено и никому не будет выдано».

После расстрела Колчака его возлюбленную из тюрьмы выпустили. Но уже в июне 1920 года арестовали снова и отправили «сроком на два года без права применения к ней амнистии в Омский концентрационный лагерь принудительных работ». После освобождения она вышла замуж – в третий раз. За инженера-путейца Всеволода Константиновича Книппера. Не по любви. И вообще об этом ее браке известно мало. Но видимо, одной жить было невыносимо. Фамилию оставила двойную: Тимирёва-Книппер. Отыскала сына Владимира. Некоторое время жили спокойно…

Колчак – Верховный правитель России. 1919 год

В 1925 году – новый арест: «За контрреволюционную деятельность, выразившуюся в проявлении среди своего окружения злобных и враждебных выпадов против Советской власти, ОО УГБ НКВД арестована бывшая куртизанка – жена Колчака, Книппер-Тимирёва Анна Васильева. Обвиняется в том, что, будучи враждебно настроенной к Советской власти, в прошлом являлась женой Колчака, находилась весь период активной борьбы Колчака против Советской власти при последнем… до его расстрела… На данный период Книппер, не разделяя политики Соввласти по отдельным вопросам, проявляла свою враждебность и озлобленность по отношению к существующему строю, т. е. в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 10 УК. Виновной Книппер себя признала». Приговор – лагерь и ссылка на пять лет. Правда, освободили раньше срока… Но снова арестовали в 1935 году.

Утешением для Анны Васильевны стала сравнительно благополучная судьба сына, который свободно жил в Москве, учился в Архитектурно-конструкторском институте, одновременно занимался акварелью, у него даже выставка прошла с большим успехом. Но в 1938 году Владимир Сергеевич Тимирёв был арестован за переписку с находившимся за границей отцом, что приравнивалось к шпионской деятельности. То, что Сергей Николаевич Тимирёв скончался в Шанхае еще в 1932 году, не имело значения. Владимира расстреляли.

Анну Васильевну почему-то оставили в живых. Выпускали и снова арестовывали. С 1949 года – в ссылке. В 1942 году в Москве скончался ее третий муж Всеволод Константинович Книппер. Анна Васильевна узнала об этом спустя несколько лет. Тогда думала – просто перестал ей писать, устал ждать.

Амнистировали ее в 1954 году, но до реабилитации в 1960-м Анна Тимирёва была лишена права проживания в 15 крупных городах СССР. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, маляром, бутафором в театре, чертежницей… И все эти годы она преданно, страстно любила Александра Васильевича Колчака, отмечала все важные для них двоих даты и писала ему – мертвому – письма и стихи.

Полвека не могу принять -

Ничем нельзя помочь,

И все уходишь ты опять

В ту роковую ночь,

Но если я еще жива

Наперекор судьбе,

То только как любовь твоя

И память о тебе.

Верховный Правитель адмирал Колчак, офицеры его окружения и представители союзников. 1919 год

Анна Васильевна Тимирёва-Книппер умерла в 1975 году пережив своего любимого на 55 лет.

Потомки замученных колчаковцами сибиряков – а погибших за время режима было не менее 200 тысяч! – яростно протестовали против идеи поставить Колчаку памятник, будь то в Омске, откуда он правил, или в Иркутске, где его казнили. Если уж признавать заслуги адмирала – то как путешественника и ученого. А значит – памятнику место на острове посреди Карского моря, который когда-то был назван в честь Колчака, потом был островом Расторгуева и которому опять возвращено имя сурового адмирала… Однако в 2004 году ко дню рождения Александра Васильевича в Иркутске памятник все же открыли, объясняя это тем, что адмирал был фигурой слишком неоднозначной и нельзя сводить всю его деятельность к зверствам в период военной диктатуры.

Когда речь заходит о Гражданской войне, многие вспоминают белых генералов Деникина, Юденича, Корнилова, Каппеля, красных командиров Буденного, Котовского, Миронова, Лазо, Фрунзе. И спорам, кто в той войне был прав, а кто виноват, и сегодня нет конца. Но есть в истории Гражданской войны особое имя - Анна Тимирёва, возлюбленная Александра Колчака в то время Верховного правителя России.

Анна Васильевна Сафонова из дворян. Она родилась в Кисловодске в 1893 году. Когда ей исполнилось 13, семья переехала в Санкт-Петербург. Там Анна обучалась в гимназии княгини Оболенской и закончила её весьма успешно в 1911 году. Анна была весьма образованной дамой, свободно владела немецким и французским. В 18 лет она вышла замуж за морского офицера и через 3 года родила ему сына Владимира. Но счастливым этот брак лишь до того момента, как Тимирёва познакомилась в Колчаком.

Они впервые встретились в 1915 году в Гельсингфорсе. Там служил муж Анны, капитан первого ранга. Это была настоящая страсть! Анну Васильевну и Александра Васильевича не остановило даже то, что оба они были не свободны. Встречи из стали частыми, а страсть со временем превратилась в любовь.Тимирёва просто боготворила тогда ещё вице-адмирала, а он часто писал ей трогательные письма.

В 1917 году, практически сразу после революции, супруг Тимирёвой эмигрировал, жена и сын Колчака остались в Париже. Как только Колчак вернулся из Англии, Анна Васильевна приехала к нему. В 1918-1919 годах Тимирёва работала в Омске переводчицей Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя (так теперь величали Колчака). Частенько её видели в больнице возле раненных и в мастерской по пошиву белья для солдат.

Анна Васильевна оставалась с Колчаком при любых обстоятельствах: и когда его армию разбили красные, и когда руководство чехословацкого корпуса, при молчаливом согласии французского генерала Жанена, согласилось выдать Колчака Военно-революционному комитету. Когда ЧК на протяжении двух недель допрашивала белого адмирала, Анна не только сама добровольно пошла под арест, но и смогла трижды прорваться к нему на свидание - как могла поддерживала своего возлюбленного перед неминуемой смертью.

После расстрела Колчака Анну Тимирёву из тюрьмы выпустили, но именно с этого времени и начался её настоящий крестный путь. Уже в июне 1920 года её отправили на принудительные работы на 2 года в Омский концентрационный лагерь. После выхода из тюрьмы она подала властям прошение о выезде из страны в Харбин, там жил её первый супруг. Но в ответ пришла резолюция - «Отказать» и ещё год тюремного заключения. В 1922 году её арестовали в третий раз, а в 1925 отправили в тюрьму ещё на три года «за связь с иностранцами и бывшими белыми офицерами».

После освобождения Анна Васильевна выходит замуж за Владимира Книпера, инженера-путейца. Но весна 1935 года принесла новый арест «за сокрытие своего прошлого». Паврда, лагерь через некоторое время заменили поднадзорным проживанием в Вышнем Волочке. Она работала дворничихой и швеёй. В 1938 году уже шестой по счёту арест. Но свободу она вышла только после окончания войны. К тому времени из родный у неё никого не осталось. 24-летнего сына Володю расстреляли 17 мая 1938 года. Владимир Книпер не выдержал травли жены и в 1942 году умер от инфаркта. Жить в Москве Анне не разрешают, и она перебралась в Рыбинск (тогда Щербаков), где работала бутафором в местном драмтеатре.

В декабре 1949 года Анну Васильевну снова арестовали. На этот раз за антисоветскую пропаганду. Её оклеветали коллеги по цеху. Десять месяцев Ярославской тюрьмы и этап в Енисейск. Снова возвращение в Рыбинск и снова работа в драмтеатре.

К тому времени она уже интеллигентная аккуратная старушка с яркими живыми глазами. В театре никто не знал историю Анны Васильевны, связанную с Колчаком. Вот только все удивлялись, почему режиссер театра (поговаривали, что из дворян) всякий раз, когда видел Анну Васильевну, подходил и целовал ей руку.

Реабилитировали Анну Васильевну только в 1960-м. Она сразу переехала в Москву и поселилась в коммунальной квартире на Плющихе. Ойстрах и Шостакович выхлопотали ей пенсию в 45 рублей. Иногда ей приглашали в массовку на «Мосфильм» - в «Бриллиантовой руке» Гайдая мелькнула в роли уборщицы, а в «Войне и мире» Бондарчука — на первом балу Наташи Ростовой в образе благородной пожилой дамы.

За пять лет до смерти, в 1970-м, она пишет строчки, посвященные главной любви своей жизни — Александру Колчаку:

Полвека не могу принять -
Ничем нельзя помочь:
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.

Анна Тимирёва и Александр Колчак.

Когда речь заходит о Гражданской войне, многие вспоминают белых генералов Деникина, Юденича, Корнилова, Каппеля, красных командиров Буденного, Котовского, Миронова, Лазо, Фрунзе. И спорам, кто в той войне был прав, а кто виноват, и сегодня нет конца. Но есть в истории Гражданской войны особое имя - Анна Тимирёва, возлюбленная Александра Колчака, в то время Верховного правителя России.

Анна Васильевна Сафонова из дворян. Она родилась в Кисловодске в 1893 году. Когда ей исполнилось 13, семья переехала в Санкт-Петербург. Там Анна обучалась в гимназии княгини Оболенской и закончила её весьма успешно в 1911 году. Анна была весьма образованной дамой, свободно владела немецким и французским. В 18 лет она вышла замуж за морского офицера и через 3 года родила ему сына Владимира. Но счастливым этот брак лишь до того момента, как Тимирёва познакомилась в Колчаком.

Анна Темирёва, в девичестве Сафонова.

Они впервые встретились в 1915 году в Гельсингфорсе. Там служил муж Анны, капитан первого ранга. Это была настоящая страсть! Анну Васильевну и Александра Васильевича не остановило даже то, что оба они были не свободны. Встречи из стали частыми, а страсть со временем превратилась в любовь. Тимирёва просто боготворила тогда ещё вице-адмирала, а он часто писал ей трогательные письма.

Александр Колчак за работой

В 1917 году, практически сразу после революции, супруг Тимирёвой эмигрировал, жена и сын Колчака остались в Париже. Как только Колчак вернулся из Англии, Анна Васильевна приехала к нему. В 1918-1919 годах Тимирёва работала в Омске переводчицей Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя (так теперь величали Колчака). Частенько её видели в больнице возле раненных и в мастерской по пошиву белья для солдат.

Камера, в которой держали адмирала Колчака перед расстрелом

Анна Васильевна оставалась с Колчаком при любых обстоятельствах: и когда его армию разбили красные, и когда руководство чехословацкого корпуса, при молчаливом согласии французского генерала Жанена, согласилось выдать Колчака Военно-революционному комитету. Когда ЧК на протяжении двух недель допрашивала белого адмирала, Анна не только сама добровольно пошла под арест, но и смогла трижды прорваться к нему на свидание – как могла поддерживала своего возлюбленного перед неминуемой смертью.

Анна Тимирёва

После расстрела Колчака Анну Тимирёву из тюрьмы выпустили, но именно с этого времени, и начался её настоящий крестный путь. Уже в июне 1920 года её отправили на двухлетние принудительные работы в Омский концентрационный лагерь. После выхода из тюрьмы, она подала властям прошение о выезде из страны в Харбин, где жил её первый супруг. Но в ответ пришла резолюция – «Отказать» и ещё год тюремного заключения. В 1922 году её арестовали в третий раз, а в 1925 отправили в тюрьму ещё на три года «за связь с иностранцами и бывшими белыми офицерами».

Фотографии из дела Анны Тимирёвой

После освобождения, Анна Васильевна вышла замуж за инженера-путейца Владимира Книпера. Но весна 1935 года принесла новый арест «за сокрытие своего прошлого». Правда, лагерь через некоторое время заменили поднадзорным проживанием в Вышнем Волочке, где она проработала дворничихой и швеёй. В 1938 году произошел уже шестой по счёту арест. На свободу Анна вышла лишь после окончания войны. К тому времени, из родных у неё никого не осталось. 24-летнего сына Володю расстреляли 17 мая 1938 года. Владимир Книпер не выдержал травли жены и в 1942 году умер от инфаркта. Жить в Москве Анне не разрешали, и она перебралась в Рыбинск (тогда Щербаков), устроившись на работу бутафором в местном драмтеатре.

В декабре 1949 года Анну Васильевну снова арестовали. На этот раз, за антисоветскую пропаганду по клеветническому доносу коллег по цеху. Снова десять месяцев Ярославской тюрьмы и этап в Енисейск. Снова возвращение в Рыбинск и снова работа в драмтеатре.

Анна с сыном Владимиром

К тому времени, она уже выглядела, как интеллигентная аккуратная старушка с яркими живыми глазами. В театре никто не знал историю Анны Васильевны, связанную с Колчаком. Вот, только все удивлялись, почему режиссер театра (поговаривали, что из дворян) всякий раз, когда видел Анну Васильевну, подходил и целовал ей руку.

Анна Васильевна Тимирёва.

Реабилитировали Анну Васильевну только в 1960-м. Она сразу переехала в Москву и поселилась в коммунальной квартире на Плющихе. Ойстрах и Шостакович выхлопотали ей пенсию в 45 рублей. Иногда её приглашали в массовку на «Мосфильм» - в «Бриллиантовой руке» Гайдая мелькнула в роли уборщицы, а в «Войне и мире» Бондарчука - на первом балу Наташи Ростовой в образе благородной пожилой дамы.

За пять лет до смерти, в 1970-м, она пишет строчки, посвященные главной любви своей жизни - Александру Колчаку:

Полвека не могу принять -
Ничем нельзя помочь:
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.

Невысокий, крепко сложенный офицер энергичным шагом прошёл мимо пары, прощающейся на перроне. «Знаешь, кто это? Это Колчак-Полярный. Он недавно вернулся из северной экспедиции», — охотно объяснил муж. Ахнув от неожиданной встречи с известным исследователем сибирской Арктики, Анна всматривалась в удаляющуюся фигуру, пока она не исчезла вдалеке. Она навсегда запомнила случайную и мимолётную встречу с тем, кого знала всего пять лет, и с судьбой которого навсегда связала свою судьбу.

Анна Сафонова родилась в Кисловодске в 1893 году в семье известного музыканта. С юности девушка увлекалась живописью, изучала иностранные языки. В 18 лет вышла замуж за своего троюродного брата – красавца, героя Порт-Артура С. Н. Тимирева. Он был энергичен и смел в поступках, привлекателен и… намного старше Анны.

В 1914 году, в начале войны России с Германией, у них родился сын, а вскоре муж получил назначение в штаб Командующего флотом в Гельсингфорсе. Молодая жена, оставив ребёнка на попечение няни, на три дня отправилась на новое место службы мужа, осмотреться и подготовиться к переезду.

В дни краткого визита Анна и познакомилась с офицером, встретившимся ей на Петербургском вокзале — оба оказались в одном гостеприимном доме. Не заметить Александра Васильевича Колчака было невозможно, в любой компании адмирал становился лидером. Прекрасный рассказчик, умный собеседник, обаятельный мужчина.… Весь вечер новые знакомые провели рядом.

Вскоре 21-летняя Анна Тимирева с маленьким сыном Володей переехала к мужу. В то же время в город перебрались жена Колчака Софья Фёдоровна с 5-летним сыном Славушкой. Эта высокая стройная женщина неполных 40 лет отличалась от других жён морских офицеров образованностью и тонким вкусом.

С момента знакомства Анна прониклась к ней симпатией и восхищение этой женщиной сохранила на многие годы. Как и другие офицерские жёны, летом они жили в дачном посёлке, часто виделись и много общались. А вот встречи с Колчаком случались нечасто – адмирал бывал в Гельсингфорсе наездами.

Анна, молодая, весёлая, подвижная женщина, её острый ум, общительность и интерес ко всему, что происходило вокруг, привлекали многих мужчин. Чувствуя силу своего обаяния, она привыкла к ухаживаниям кавалеров, а вот поведение Александра Васильевича не давало повода думать, что он испытывает какие-то глубокие чувства.

Она поняла это, случайно повстречавшись с Колчаком на ночной улице. Анна шла по улице, думая о тяготах военного времени, о том, как в такую пору ответственно иметь ребёнка, и вдруг увидела шедшего навстречу Колчака.

Они поговорили пару минут, условились вечером встретиться в общей компании и разошлись. «И вдруг я отчётливо подумала: а вот с этим человеком я ничего бы не боялась – и тут же: какие глупости могут прийти в голову!». Однако под «глупостями» скрывались взаимные зрелые чувства.

В ту тревожную пору виделись они нечасто, а выпадавшие свидания проходили, как правило, «на людях». Так прошли 1915 и 1916 годы. В своих воспоминаниях А. Тимирева пишет: «благодаря любви, для меня весь, предреволюционный 1916 год был радостью, праздником. Разбуди меня ночью, спроси, чего я хочу, скажу: «Видеть его!».

В любви она призналась первой: «Я сказала ему, что люблю его. Всегда хочу видеть его, думаю о нём, что для меня такая радость видеть его». И он ответил: «Я Вас больше чем люблю». Оба чувствовали горечь близкой разлуки, но были счастливы, что сейчас вместе.

Вскоре счастливые дни прервали проводы Колчака, назначенного командующим Черноморским флотом, на которые собрались все обитатели городка. Он просил разрешения писать, она не отказала.

Вот и конец, думалось ей после проводов, другая жизнь, другие люди будут окружать обаятельного офицера, весьма увлекающегося человека. Жизнь пошла своим чередом, только без него. Как-то вечером, когда на побывку приехал С. Тимирев, дачное общество собралось на ступеньках террасы. Вдруг подошел рослый матрос в сопровождении горничной С. Колчак. Он передал Анне письмо от адмирала и стал дожидаться ответа.

Появление матроса произвело эффект необычайный. Толстое послание читать было некогда, Анна поспешно написала в ответ несколько строк. Провожая на корабль мужа, она не могла скрыть радости, даже напевала всю дорогу, пока шли к причалу. Вернувшись, бросилась читать письмо, которое начиналось словами «Глубокоуважаемая Анна Васильевна» и заканчивалось «да хранит Вас Бог. Ваш Колчак».

Анна Васильевна в русском костюме

Своё первое письмо он писал четыре дня – в ставке у царя, в Севастополе, в море, преследуя и обстреливая немецкий крейсер. Письма приходили часто – по почте, с оказией через Генштаб, где работал друг Анны, приезжавший в командировки в Гельсингфорс. Однажды, вручая очередное послание, он спросил: «Что же из всего этого выйдет?». Анна шутя заметила, что он и Софье Фёдоровне приносит письма. «Да, но только те письма тоненькие, а ваши такие толстые».

Софья Омирова вышла замуж за Александра Колчака в 1904 г. В мужа она была влюблена всю жизнь, прощала ему лёгкие увлечения, но на этот раз всё было более чем серьёзно. Чувствуя отстраненность супруга, зная о разговорах и пересудах, Софья Фёдоровна морально была готова к разрыву.

Она писала мужу, что хочет только «создать счастливое детство сыну», не навредить ему, а с подругой откровенно делилась своими подозрениями о том, что он оставит её и женится на Тимиревой. Софья была слишком благородна, и, несмотря ни на что, охотно переписывалась, общалась с разлучницей.

«Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, — очень серьёзно, знала больше, чем я…», — запишет в воспоминаниях А. Тимирева.

Софья Омирова - супруга А.Колчака

В начале февраля 1917-го С. Н. Тимирев получил отпуск, и супруги поехали в Петроград. Накануне отъезда – в день своих именин – Анна получила от Колчака корзину ландышей, заказанных по телеграфу. Оставлять их было жалко, и она заботливо пристроила душистые цветы среди вещей.

С первого раза в поезд сесть не удалось – с фронта лавиной шли дезертиры, вагоны были забиты. Прибыв в Гельсингфорс, супруги получили приглашение на вечер в Морское собрание. Открыв чемодан, Анна увидела замёрзшие ландыши. Это был последний мирный вечер перед революцией.

В Петрограде Тимиревы поселились в квартире родителей Анны. Как счастливо жили здесь прежде, дом всегда был полон гостей! Теперь все изменилось. В объятом революцией городе жизнь усложнялась с каждым днём, по улицам толпами ходили женщины, требуя хлеба, разъезжали конные патрули, не прекращалась стрельба. Надвигались грозные события.

Тимирев срочно уехал в Ревель. Анна долго не получала от него вестей. Она ничего не знала и о Колчаке, зато приходили тревожные новости о расстрелянных знакомых морских офицерах, об отречении царя от престола.

Новость о заключении Сепаратного мира с Германией застала Колчака в Японии. Он решил повременить с возвращением на охваченную революцией Родину и обратился к английскому консулу с просьбой принять его на службу. Прошение удовлетворили, и русский адмирал принял командование Месопотамским фронтом, однако к месту назначения не доехал – получив в Сингапуре новое назначение.

Из Харбина он отправил письмо Анне, звал к себе, и она решилась на дальнюю поездку. Наблюдая за спешными сборами жены, Тимирев спросил, вернется ли она к нему. «Вернусь», — ответила Анна. Она хотела только увидеть Александра Васильевича, услышать его голос.

Чтобы встретиться, они с двух сторон объехали земной шар. На вокзале не узнали друг друга в толпе сошедших с поезда пассажиров: Анна была в трауре – незадолго до отъезда умер её отец, а он в непривычной форме защитного цвета.

Анна устроилась в гостинице. По вечерам, освободившись от службы, сюда приходил Александр Васильевич, и это время было счастливым для обоих.

Проходил день за днём, Анне пора было уезжать, но не было сил расстаться. «А вы не уезжайте», — уговаривал Колчак. Трудно было порвать с прошлой жизнью, решиться на разрыв с мужем. Он давно решился и обо всём написал Софье Фёдоровне, которая достойно приняла решение супруга.

После смерти Колчака, жена адмирала затребовала его записи, хранившиеся в Пражском музее. Бумаг ей не выдали, и, наверное, это к лучшему. В основном это были письма, адресованные и неотправленные Тимиревой.

После реабилитации в 1960 г. Анна впервые возьмёт их в руки в московском архиве — через полсотни лет прочитает послания, полные душевного тепла и ласки.

До последнего дня она сохранила о Софье Колчак добрую память, признавалась, что если бы им довелось встретиться, они не были бы врагами. «Я вспоминаю её с уважением и душевной болью, но ни в чём не упрекаю себя. Иначе поступить я не могла».

Анна в письме объяснилась с мужем; продала своё жемчужное ожерелье, чтобы хватило денег на дорогу. Колчак не удерживал ее, верил, что вернётся. Встретившись с супругом, она решительно покончила с неопределённостью в их отношениях.

Объясняться с когда-то любимым человеком — тяжело, по-человечески было больно бросать его. Он просил одуматься, не совершать горьких ошибок. После тяжёлого разговора Анна уехала разбитой и измученной, оставив мужа в отчаянном состоянии и поручив знакомым заботиться о нём.

Наградой за перенесённые переживания и за все будущие несчастья стал счастливый месяц в Токио. Однажды они с Колчаком зашли в русскую церковь, там было почти пусто, служба шла на японском языке, но напевы — русские. Слушали молитву «Всем сердцем» — «самые лучшие слова для людей, связывающих свои жизни». Выйдя из церкви, Анна сказала: «Я знаю, что за всё надо платить – и за то, что мы вместе тоже, — но пусть это будет бедность, болезнь, что угодно, только не утрата той полной нашей душевной близости, я на всё согласна». Родство душ они сохранили до последнего мига, а за недолгое счастье быть вдвоём поплатились жестокими страданиями.

Примкнув к «белому движению», адмирал Колчак в сражениях против Советской власти отстаивал идеалы и принципы, по которым жил и служил Родине долгие годы.

В мае-июне 1919 года две армии Колчака были разбиты, начался распад вооружённых сил, дезертирство. Охранявшие адмирала чехи передали его эсерам-меньшевикам, захватившим власть в Иркутске.

В январе 1920 г. бывшего Верховного правителя России заключили в губернскую иркутскую тюрьму. Анна добровольно последовала за Колчаком, чтобы помочь ему выстоять, сохранить достоинство, поддержать в последние дни.

Оба устали жить в постоянном напряжении. В лютые морозы, двигаясь по страшному пути отступления сквозь бесконечную Сибирь, оба предчувствовали неизбежную гибель. Не раз прощались: «вы были для меня самым близким другом, и самой желанной женщиной на свете», — говорил Колчак.

Годы спустя А. Тимирева не могла смотреть на морозные узоры на стекле без душевного содрогания – оживали тяжёлые воспоминания тех безнадёжных дней. Для неё Александр Колчак был не только любимым мужчиной, но и учителем жизни. Она разделяла его жизненные и нравственные ориентиры, принципы.

Во время прогулок по тюремному двору они часто вспоминали счастливые моменты. Каждый день арестованным пленникам разрешали свидание, и они, словно в старые времена, брались за руки и ходили, ходили. Последняя записка Анне содержала признание: «Конечно, меня убьют, но если бы этого не случилось – только бы нам не расставаться».

…7 февраля 1920 года, на следующий день после дня рождения Колчака, Анна слышала, как ночью его уводили, а сквозь щель двери видела серую папаху пленника.

Стояла лютая февральская ночь, луна светила в окно, очертания чёрной решётки отражались на полу. В час, когда он прощался с жизнью, её свалил мертвый сон.

На берегу речки Ушаковки, в месте её впадения в Ангару, Александра Колчака расстреляли, труп сбросили в прорубь. Наутро тюремщики прятали глаза от Анны. Она спросила у коменданта: «Скажите, он расстрелян?». Комендант не посмел сказать ей правду. «Его увезли, даю вам честное слово». «Не знаю, зачем он это сделал, я была ко всему готова, это только лишняя жестокость, комендант ничего не понимал».

На полвека Анна Васильевна Тимирева пережила дорогого ей человека. Всю жизнь она расплачивалась за дни, проведённые рядом с ним – перенесла семь арестов, жила в неволе. В перерывах между ссылками зарабатывала на пропитание библиотекарем, маляром, чертёжницей, бутафором в театре, архивариусом. Где бы не находилась она по воле злого рока, не проходило и дня, чтобы она не вспоминала то, что было прожито рядом с ним. Все пять лет – от первой встречи в Петербурге до выстрела февральской ночью.